Стихия страха

И прежде чем он успел опомниться, я прильнула к его щеке в откровенном поцелуе, пустив в ход язык. Кысей отшатнулся от меня, словно от прокаженной, оказавшись опять напротив. Его лицо уже пылало от стыда и гнева, взгляд был устремлен в окно, кулаки сжаты, дыхание сбилось, но он молчал. И все-таки в буйстве его эмоций, обрушившихся на меня, я определенно уловила легкий оттенок тщательно подавляемой страсти. Я улыбнулась и откинулась на сиденье экипажа.

– Ну что, господин инквизитор, рассказывайте.

Он оторвал напряженный взгляд от скучного осеннего пейзажа за окном и перевел его на меня.

– Что рассказывать?

– Что там с проклятием? Я же должна знать, с чем придется иметь дело.

Кысей прикрыл потемневшие до бархатно-чайного оттенка глаза, потом ответил:

– Я не думаю, что семейное проклятие Софи может иметь какое-то отношение…

– Позвольте мне решать. Выкладывайте все.

– Прадеда Софи обвинили в колдовстве и сожгли. Перед казнью он успел проклясть своих потомков, потому что на него донес собственный сын. Эмиль и Софи приехали сюда, когда столичные лекари так и не смогли поставить ей диагноз. Софи все хуже и хуже, она… сильно сдала… Я едва узнал ее, когда увидел…

– И какие же у нее симптомы?

– Ей отказывают руки и ноги. Софи – талантливый ювелир, а теперь не в состоянии заниматься любимым делом. Ее талант был сродни чуду, она могла из самого неприглядного камня сотворить маленькую сказку… Однажды… – он запнулся, вспоминая. – Однажды она из кварца сделала гемму с изображением заступницы Милагрос, что вызвала восхищение самого Папы… Это ее призвание, и я не представляю, каково ей сейчас… Софи очень подавлена, тем более, что теперь без самостоятельной помощи не может даже сама одеться и… – он горестно замолчал.

– Ваша подружка – единственная, кто был на месте преступления, когда убили профессора Грано.

– Софи здесь ни при чем! Я спрашивал ее, – Кысей вдруг запнулся и в сердцах стукнул кулаком по сиденью рядом с собой. – Господи, я же из-за вас уже начал подозревать собственных друзей!

– Тень, дай рисунок господину инквизитору, – попросила я служанку. – Смотрите, правда, у нее настоящий талант рисовать мои кошмары? Впрочем, не только мои…

Кысей застыл, рассматривая чудовищного пса, потом растерянно перевел на меня взгляд и спросил:

– Эту собаку вы видели в Академии?

– Ее видела не только я. Ее видел еще и профессор Грано, в чем я полностью уверена. Я только не понимаю, как она связана с пожарами.

– Два разных колдуна? Не слишком ли это странно?

Я задумалась, глядя на алеющую метку на щеке красавчика, стоит ли ему сообщать все сведения. Ведь совершенно очевидно, что он все равно не будет меня слушать, а значит, может натворить бед.

– Теоретически можно предположить, что это все проклятие, которое по-разному проявляется в зависимости от окружения. Как именно звучало проклятие?

Кысей замялся.

– Я не знаю. Я не спрашивал. А как оно должно звучать?

– Господи! Вы не потрудились даже узнать подробности?

– Послушайте, Софи все равно никак не могла быть вчера ночью в приюте. Она без посторонней помощи с трудом может ходить.

– Вы так защищаете свою подружку, – процедила я, – что даже не подумали…

– Прекратите, – оборвал меня инквизитор. – Софи мне не подружка.

– А кто же?

– Она – жена моего друга. С ней и Эмилем я учился в Академии. Они оба – мои друзья. Я не позволю вам…

– Что не позволите?

– Из-за нелепой ревности огульно обвинять Софи!

– Вы… – я подавилась собственной слюной от злости. – Вы заговариваетесь! Кто вы такой, чтобы вас ревновать! Не более чем смазливый зазнайка…

– А что же вас так возмутило, если это неправда? – перебил меня Кысей.

– Я возмущаюсь только вашей непроходимой глупостью! – рявкнула я, потом глубоко вдохнула и поманила его к себе пальцем. – Сюда.

Он заколебался, и я нетерпеливо добавила:

– Наклонитесь ко мне.

И когда он все-таки послушался, я вцепилась в воротник его рубашки и с силой притянула к себе.

– У меня нет причин ревновать вас, господин инквизитор, – выдохнула я ему в лицо. – Хотя бы потому, что теперь могу сделать с вами все, что пожелаю, и вы… Вы связаны уговором, помните? Поэтому покорно стерпите…

Кысей вырвался из моей хватки, желваки заходили под красиво очерченными скулами, он злился, а я довольно усмехнулась.

– Кстати, а что вы будете делать, если вдруг Софи окажется той самой колдуньей, что… – я прикусила язык, сообразив, что не следует его провоцировать еще больше и напоминать про погибших детей. Меньше всего мне хотелось снова увидеть пугающую пустоту в его глазах. – Колдуньей, которую мы ищем.

Он не ответил, демонстративно отвернувшись от меня и уставившись в окно. Повисло гнетущее молчание, которое вкупе с мерным покачиванием экипажа подействовало на меня – я прикрыла глаза, прислонилась виском к мягкому кожаному сиденью и скользнула в зыбкую дрему. Однако, когда инквизитор неосторожно пошевелился и шепотом заговорил с Тенью, я вынырнула из сонного забытья.

– Тень, что с ее ногой? Почему она стала хромать еще больше?