Стихийник: Артефакт душ

Первое, что его тревожило, были анимусы. Он уже пару недель учился ими управлять, а так и не раскрыл главного: за счет чего они работают, как устроены и откуда берутся. Второе, что не давало покоя, это книга. Айлех понимал, что если кто и расскажет ему о медальоне, который он стал носить на шее, и об Изначальных, то только она. Но все, кого Айлех ни спрашивал, либо отмалчивались, хмуро взирая на него, либо злились и прогоняли прочь. Либо продолжали песнь Манназа и Йена о том, что это самые мерзкие существа на планете и как славно, что они вымерли, хвала Альхарду. Но выкрасть книгу не удавалось: Манназ практически жил в своем кабинете.

– Йен… Йен. Йен!

– Что?– недовольно буркнул парень на соседней кровати, просыпаясь от удара свечи, что прилетела ему в голову.

– Ты меня избегаешь?

– Я?

– Вот уже несколько недель я занимаюсь с мастером Манназом и ты ко мне не подходишь.

– Неправда! – фыркнул Йен, поставил свечу на тумбу и повернулся на другой бок.

– А может, ты ревнуешь?

Йен что-то хрюкнул под одеялом и не ответил. Айлех закатил глаза и, пробежав босыми ступнями по стылому камню, плюхнулся к нему на кровать и понизил голос до шёпота:

– Хочешь, чтобы я уехал?

Йен обернулся, навострив уши. Конечно, он не просто хотел, он мечтал об этом. Ведь несносный сосед не только молитвы не учил, на службах засыпал и откровенно плевал на все правила и устои. Он еще большую часть дня, а бывало, и ночи, проводил с наставником. Йен никогда не чувствовал ревность к другим послушникам, но Айлех вытащил из него это мерзкое чувство. И он жалел, что не может от него избавиться и вернуть расположение Манназа к себе.

– Говорят, через пару дней приплывает корабль.

– Не знаю, мне не сообщали.

– Я тебя и не спрашиваю, я тебе говорю. Я слышал, как об этом за завтраком беседовали старшие братья.

– Ну, и что?– тут же насторожился Йен.

– Я хочу на нем уплыть.

Сон у Йена словно рукой сняло:

– Уплыть на корабле? Но… как же Орден, учитель, знания… – Карие глазищи Йена чуть из орбит не повылазили.

– Было весело, не спорю, но что-то я загостился. Пора вернуться к Иоле, и я знаю, что ты мне в этом поможешь.

Йен придавленно пискнул, ощущая, как мурашки покрывают кожу то ли от холода, то ли от осознания беды, которую Айлех хочет навлечь на его голову.

– Но ты не можешь просто так сбежать! Ты слишком много знаешь.

– А что такого особенного я знаю? – Айлех упер руки в бока. – Что у вас есть анимусы? Так это не является великой тайной. По-моему, на континенте об этом знают все.

– Но тебе же были открыты сакральные знания…

– О том, что анимусы помогают бездарям творить чары за счет потоков, к которым привязаны? Тоже мне, великая тайна!

Йен нахмурился. Его мысли хаотично забегали. А может, это выход? Сбежит – и все только спасибо скажут, а не получится – так его казнят. Ведь за измену Ордену карали строго. Но тогда может и он попасть под удар, как соучастник…

Видя мысленные потуги Йена, Айлех хитро прищурился:

– Выбора у тебя всё равно нет. Если не согласишься или попробуешь меня сдать, я скажу Манназу, что это ты всё придумал. И поверь, я могу быть очень убедительным. Надавить на жалость и искренне выпучить глаза – раз плюнуть: не один раз за честный взгляд мне сходили с рук шалости. И там приходилось обманывать гномов, а они ложь за версту чуют и, если что, таких тумаков отвесят, что только держись. Ну, или напущу на тебя лишай. Поверь, есть такой пакостный анимус, что любую болезнь может вызвать, и я неплохо научился его контролировать. Век не вылечишься, будешь чесаться и покрываться язвами.

Запугивание лишаем были явно излишним: на лице Йена от бледности поисчезали все веснушки, а рот скривился от ужаса. Но так даже лучше. «Пусть боится и мечтает поскорее посадить меня на корабль».

– Это еще не всё. Завтра, когда я пойду на урок, ты через какое-то время должен будешь постучаться и под благовидным предлогом вызвать Манназа из кабинета.

– Зачем?

– А это уже не важно. Но не боись, ничего страшного я делать не собираюсь. – И, лукаво подмигнув, он как ни в чем не бывало перепрыгнул на свою кровать, ощущая, как его потряхивает от легкого предвкушения.

В этот раз Айлеху не терпелось начать занятия, но Манназ, как нарочно, не пригласил его утром, сославшись на срочные дела в обители. И прогнал в обед, когда парень настойчиво постучал. Только к вечеру, когда надежда Айлеха попасть в кабинет стремилась к нулю, Манназ его вызвал.

– Прости, мой мальчик, но сегодня с большой земли пришли не самые добрые вести, которые требовали ответных писем. Подожди немного, я почти закончил. – Манназ вновь скрючился, обратив свой взор к бумаге, на которой что-то быстро строчил длинным серым пером.

Айлех безразлично кивнул, косясь на стеллаж и примеряясь к той книге, что была ему крайне интересна. Книга, хранившая знания об Изначальных. Но Манназ, пребывая в своих мыслях, интереса не заметил: поставил размашистую подпись, свернул бумагу и начал запечатывать ее сургучом, негодующе причитая себе под нос: