Стихотворения

Где у нас честность и стыд, следы миновавшего века,Где добродетель и где достоинство, чтимое прежде?С древними нравами наш теперешний век не сравнится,Гонят наши дни стыдливость в эфирные высиПрочь, и во гневе она старается скрыться в потемках.Более в мире святая любовь не хочет, как прежде,Тех, кто взаимно любим, сочетать сердечным обетом:Голод, разврат и раззор, грабежи, лихоимство, насильство,Срам и нечестие жен на наше выпали время.¹⁰ Вкупе с коварством обман и зависть, сплетенная ложью,Веру сгубили вконец, меж тем, как язык нечестивый,Всех призывая божеств, приукрасить стремится неправду.В этом падении долю свою несет Хазилина,Как и много других, и если бы мне захотелосьВсех поименно назвать, мне пришлось исчислить бы звезды,Высчитать, сколько встает карпатийских волн с Аквилоном,Сколько ливийских песков кружится от черного Австра.[412]Только начну упрекать, как все повторяю сначала:Алчность свирепствует в ней, подобно несытой Харибде,²⁰ Как сицилийский огонь, пожирающий все, что ни бросишь:Даже священным стыдом торговала б она беспрестанно.Вот и подай ей одежд, от сарранского пурпура ярких,Или собольих мехов, зверьком доставляемых скифским,Шею и голову ей отягчают цветные каменья,Гордое золото ей окружает кольцами пальцы,Этим привыкла она ловить, как сетью, влюбленных:Чванясь, она напоказ выставляет с умыслом члены,Взяв у беспутных блудниц уменье показывать тело:С гордой осанкой сидит и ждет любованья и славы,³⁰ Славы, достойнее всех порядочных женщин на свете!Если же гневную грудь вздымает бурным движением,Не Тизифону ли в ней и не с лютым ли видом Мегеру

Ты увидал бы, как будто на ней клубятся гадюки?Кем бы она ни была, всегда в ней причина несчастий:Вот уж она возлежит, как бесчестная в силе Венера,Сделал тайный разврат ее виднейшей из женщин.Если бы этот разврат оставался плебейским! Но с темиНаша злодейка грешит, кому, как высокая почесть,Выбрита на голове посвященная богу макушка,⁴⁰ Или с тем, кто живет в голодном лагере Марса.Тех согревает она, в святых укрываясь объятьях,Этим служит, и блуд бескорыстье в любви нарушает.Ночь была, и уже в зенит передвинула звезды,С миром подвижным они склонялись к столпам Геркулеса;Вот обратил Волопас уже к востоку Повозку,Светлого Феба восход в созвездье Стрельца обещая;Цинтия, выгнув свой круг рогами, вынесла в небо,Но не глядела еще при полном блеске на землю.Сам я, иззябнув тогда от ночного долгого хлада,⁵⁰ С дрожью все еще ждал обещанных радостей ночи.Вдруг я вижу, что дверь у моей Хазилины открылась,Быстро с ужасным лицом навстречу мне выбежал призрак,Черные члены свои укрыв под плащом с капюшоном.Я уже думал, что здесь по ночам блуждают лемуры,Мерзкие призраки тьмы или адские тени по волеИх замогильной судьбы по земле без отдыха бродят.Вздрогнул я, взгляд отвратил, у меня, шевелясь за ушами,Волосы встали торчком, изумленье сковало суставы.Только вернулась ко мне природная бодрость, и члены⁶⁰ Снова окрепли, душой овладели правдивые чувства:Вышним молиться я стал богам и трехликой Гекате,[413]Всех призывая божеств и стараясь в памяти вызватьТайны различных искусств, которые были открытыМне некромантом одним, всемогущим и самым ученым.Мог он к волшебным путям совращать потоки и звезды,

В душах людей возбуждать жестокие мог он заботы,Тело здоровое мог поразить он тлетворной болезнью;Быстрые ветры на бой снаряжая, он молнию с громомГрозно метал, и не раз потемками день оробелый⁷⁰ С неба прочь изгонял; лишенные жизни и местаБледные души на свет вызывал он заклятьем из Орка,Кости сухие совсем он делал здоровыми снова.Вот что он мне завещал: «Храни слова мои в сердце,Сможешь ты ими в ночи удерживать адские тени,С тенями речь заводить (сколь ни чудно слышать об этом):Только уста разомкнут они человеческим словом,Образом дивным от них ты узнаешь о тайных основах,Коими крепки моря и земля, и ясные звезды».Раз зародившись, любовь утвердится в мире навеки⁸⁰ В душах, доколе хранят небесную правду светила;Множеством способов бог, обладающий властью над миром,Нежные наши сердца осаждает тревожной заботой.Пусть же взаимная страсть преследует пылких влюбленных,Вечным пламенем их сближает в тесных объятьях,Всем им вдыхая в сердца чудесное благожеланье.Впрочем, иная ни с кем во взаимный союз не вступает,В каждом готова она осмеять волнение сердца,Выставив тело свое, как гнусный товар, на продажу,И за любовь отдает не душу, но лишь наслажденье.⁹⁰ Эти заботы во мне подстрекали тревожное сердце,Чтоб заговорным стихом испытать волшебные силы,Если появится тень, которая мне показалась.Цинтий лучистый семь раз между тем из волн ОкеанаНа огненосных конях возносил свой круг, и обратноСтолько же раз наводил на мир ночные потемки.Призрак опять возвращается вспять и мало-помалуДвижется плавно вперед, как скользящее в воздухе тело.

Тотчас, кудри связав, я венчаю их мрачной тиарой,Тело мое окружил льняной вакхический пояс,¹⁰⁰ Быстро я мелом черчу на земле косую фигуруИ заставляю костром гореть священную зелень.Трижды бестрепетно я пишу клинком заклинаньяВкруг моего алтаря, четырежды стороны светаОбозначаю потом: где Феб с востока восходит,Где опускается он на покой в гесперийские волны,Где ледяные Волы всемером сияют ночами,И где горячий Австр испускается небом отлогим.Факел Стигийский потом освящает мне с фимиамомМесто, а сам я, водой волшебной уже окропленный,¹¹⁰ Низко клоню к алтарю покрытую голову. ПесниРвутся из уст заговорные. Тут в ужасном смятенье(Стоит вспомнить, и вновь трепещу) бездонным проваломВдруг расступилась земля и разверзлась прожорливой пастью,Хаос оттуда завыл, зазвучали надгробные стоны,Скорбный плач, а удар над землей загремевшего громаГулом по ней пробежал, и высокий эфир содрогнулся.Верный себе, свирепый Борей от скифских пределовВдруг налетел, круша целый мир внезапною бурей,Ниц повергая дубы ужасною силой порывов.¹²⁰ Он и Карпатам грозил, и Абнобию, ось мировуюВывернуть он бы сумел, но был удержан Эолом.Треснув, земля издала в ответ оглушительный грохот,Мерзкий пар зловоньем дохнул в насыщенный воздух,Жаром подземных огней накаляется он, и над намиДымом сернистым от глаз скрываются скорбные звезды.Дважды с лаем тройным безбожные высунул мордыЦербер, и чудилось мне, что хочет первым на воздухВырваться он, и готов за собой увлечь на поверхностьЗмееволосых сестер, а мир затаился зловеще.¹³⁰

Лары пугливые тут застонали, и дом потрясенныйВ бездну едва не упал, обратившись в груду развалин,Если бы песня моя не сдержала адские силы.Только заметила тень колебания шаткого крова,В бегство она устремилась тотчас и в слепые потемкиСкрылась, словно стопы окрыленной ускорив подошвой,Взор свой взад и вперед обращая в быстром полете.Так змея, что в веселых полях протянула извивы,Для обновленья себя подставляя вешнему солнцу,Прячет себя от глаз, бросает тревожные взгляды,¹⁴⁰ Чтобы не видел никто освеженной чешуйчатой кожи;Если же кто подойдет, искушенный в волшебном искусстве,Вздутое горло она вздымает, свиваясь узлами,Рот свой трехзубый раскрыв и змеясь по вспаханной почве,Прядает прочь и, крутя извивы тысячью петель,Вдоль по кривой борозде ускользает, свой слух укрывая,Чтоб не услышать из уст певца смертоносных заклятий, —Так убежала и тень от моих магических действий,Парой стремительных стоп на земле следы отпечатав.Я ей поспешно послал слова такие вдогонку:¹⁵⁰ «Кто, о, кто тебя, тень, изгнал скитаться под небом,Кто заставляет тебя беспокоить наши пенаты?Уж не горячая ль кровь течет в убегающем теле.Или сумел себе дух присвоить мнимые члены?Часто ли вынужден он подниматься на верхнюю землю?Правду ответь! Мы тебе принесем погребальные жертвы,Если протекшую жизнь преступлением ты запятнала».Так я промолвил. Но тень, спеша к притворенной двери,Скрылась в молчанье, лишь дверь на оси слегка заскрипела,Этим уверив меня, что видение было телесным.¹⁶⁰ Тут я вскричал: «Отчего живого лица испугалосьСердце мое? Но теперь ты больше меня не обманешь,Ловкая тень: ты с моей проводишь ночи подругой!»