Стихотворения (1927)

На сотни эстрад бросает меня,на тысячу глаз молодежи.Как разны земли моей племена,и разен язык                    и одежи!Насилу,            пот стирая с виска,сквозь горло тоннеля узкогопролез.            И, глуша прощаньем свистка,рванулся               курьерский                                 с Курского!Заводы.             Березы от леса до хатбегут,          листками вороча,и чист,           как будто слушаешь МХАТ,московский говорочек.Из-за горизонтов,                            лесами сломанных,толпа надвигается                              мазанок.Цветисты бочка                         из-под крыш соломенных,окрашенные разно.Стихов навезите целый мешок,с таланта               можете лопаться —в ответ           снисходительно цедят смешокуста       украинца хлопца.Пространства бегут,

                                с хвоста нарастав,их жарит              солнце-кухарка.И поезд            уже                  бежит на Ростов,далёко за дымный Харьков.Поля —            на мильоны хлебных тонн —как будто               их гладят рубанки,а в хлебной охре                           серебряный Донблестит             позументом кубанки.Ревем паровозом до хрипоты,и вот        началось кавказское —то головы сахара высят хребты,то в солнце —                       пожарной каскою.Лечу        ущельями, свист приглушив.Снегов и папах седины.Сжимая кинжалы, стоят ингуши,следят           из седла                         осетины.Верх        гор —                  лед,низ      жар            пьет,и солнце льет йод.Тифлисцев

                  узнаешь и метров за сто:гуляют часами жаркими,в моднейших шляпах,                                   в ботинках носастых,этакими парижаками.По-своему                 всякий                            зубрит азы,аж цифры по-своему снятся им.У каждого третьего —                                   свой языки собственная нация.Однажды,                забросив в гостиницу хлам,забыл,           где я ночую.Я   адрес            по-русски                            спросил у хохла,хохол отвечал:                        — Нэ чую.—Когда ж переходят                             к научной теме,им     рамки русского                             узки;с Тифлисской                       Казанская академияпереписывается по-французски.И я     Париж люблю сверх мер(красивы бульвары ночью!)Ну, мало ли что —                               Бодлер,

                                           Малармэи эдакое прочее!Но нам ли,                 шагавшим в огне и водегодами            борьбой прожженными,растить            на смену себе                                   бульвардьефранцузистыми пижонами!Используй,                 кто был безъязык и гол,свободу советской власти.Ищите свой корень                               и свой глагол,во тьму филологии влазьте.Смотрите на жизнь                               без очков и шор,глазами жадными цапайтевсе то,           что у вашей земли хорошои что хорошо на Западе.Но нету места                       злобы мазку,не мажьте красные души!Товарищи юноши,                            взгляд — на Москву,на русский вострите уши!Да будь я                и негром преклонных годов,и то       без унынья и ления русский бы выучил                                  только за то,что им           разговаривал Ленин.

Когда         Октябрь орудийных бурьпо улицам                 кровью лился,я знаю,           в Москве решали судьбуи Киевов              и Тифлисов.Москва            для нас                        не державный аркан,ведущий земли за нами,Москва           не как русскому мне дорога,а как огневое знамя!Три      разных истока                             во мне                                        речевых.Я   не из кацапов-разинь.Я —       дедом казак,                           другим —                                           сечевик,а по рожденью                       грузин.Три      разных капли                           в себе совмещав,беру я           право вот это —покрыть             всесоюзных совмещан.И ваших              и русопетов.