Стихотворения (1942–1969)

Как плохо все!Уйти, махнув рукойНа ссоры наши,                           примиренья,                                                войны?..С другимиБудет просто и легко,С другимиБудет ясно и спокойно.Намучившись, намаявшись душой,«Как плохо!» —                          повторяю я со вздохом.Но что мне делать,Если это                «плохо»Дороже, чем с другими                                      «хорошо»?

1964

В БАРЕ

— Ты еще хороша и юна.Но зачем ты с другим каждый вечер?.. —Оголенные вздернувши плечи,Мне в ответ усмехнулась она.— Что ж ты хлещешь стаканами вискиВедь не с горя? Душой не криви!.. —Встала с места она:— Сэ ля ви! —

Тени бомб, что над миром нависли,Вызывают ненужные мысли —Нужно их утопить:Сэ ля ви!…Мы с тобой друг на друга взглянулиИ военные вспомнили дни:На фронтах задевали нас пули,Но любви не задели они.Сколько было у каждого боли!Шли поминки без края-конца.Только липкий туман алкоголяНе застлал нам глаза и сердца.Сквозь ознобных траншей катакомбыШла любовь с нами рядом                                           вперед.…Что там                 эта дешевка                                      про бомбыНам, солдатам,                          про бомбы плетет?

1964 Париж

УБИЙЦА НЕИЗВЕСТЕН?

За океаном,                    в штате Алабама,Оделся в траур                          город Бирмингам:Четыре матери

                          осиротели там,Четыре девочки                            уже не скажут                                                     «мама».«Убийца неизвестен», —                                            говорят…Он неизвестен?                          Полно!                                       Так ли это?…Я помню:                    наши города горят,Горит, дымится                           фронтовое лето.Еще в чехлах                       знамен победный шелк,Идем сквозь дождь,                                  буксуют самоходкиВдруг,            словно по команде сняв пилоткиОстановился без команды                                             полк.Заколебалась                       подо мной земля,Когда и я увидела:                                в кюветеЛежат            уложенные в штабеля

…Расстрелянные дети.Вот девочка                     лет четырех — шестиК себе           грудного прижимает брата…А тот,          кто мог спокойно навестиНа них            зрачок угрюмый автомата,Кто он?             Где он?                             Оскал его лицаСвоими              я не видела глазами,Но пепел Лидице                              стучал в сердца,Нас обжигало                        Орадура пламя,К нам из Дахау                          доносился стон,И я сквозь зубы повторяла:                                               — ОН!Да, то был он —                             садист,                                         палач,                                                   дикарь,«Сверхчеловек»,

                             расист,                                         «венец творенья».…Прошли года.                           И вот опять, как встарь,Кровь малышей                           взывает об отмщенье.Когда раздался в тихой церкви                                                     взрывИ раненые дети                           закричали,А четверо                  навеки замолчали,В негодованье,                         в ярости,                                        в печали.Я поняла,                что тот убийца жив.Я вспомнила                      и фронтовое лето,И дождь,                и девочки застывший взгляд.«Убийца неизвестен», —                                            говорят.Он неизвестен?                         Полно!                                     Так ли это?

1964

НАШИ «ЗИМНИЕ»