Если Пушкина вообразимЛет семидесяти или старше —Ни Державин и ни КарамзинНе проступят в нем по-патриарши,А скорее общие чертыУ него с Некрасовым нашлись бы,Если б не с гранитной высотыНа дворцы он глянул и на избы.А позднее бы приобрелось(Что и есть в нем!) с Александром БлокомСходство, если б век свой переросОн, отнюдь не старцем став глубоким.Потому что Пушкина нельзяВ облике представить стариковском,Ибо сходен, грезя и грозя,Он с Есениным и Маяковским.И такая общность что ни час,Что ни день становится заметней.Этим он и привлекает нас,Пушкин стосемидесятипятилетний!1974
Среди хоромов-теремовГуляет самосвал,—О, это множество домов,В которых я бывал!Среди поверженных колонн,В обломках кирпича,Нашли дублон[390]!Лежал дублон,Средь мусора блеща.А в этом доме я бывалИ прежде и потом,Но даже не подозревалОб этом золотом!Не догадаться, что таят,Не приложить ума,Пока недвижимо стоятСтаринные дома.Лишь вскакивая в самосвал,На свалку по пути,Кричат:"А знал ты, сознавал,Что можно в нас найти?"1974
Милостивый государь,Облик свой небрежно был подаренВами, Пушкиным, когда-то встарьВзорам милостивых государынь.Это ваша видимость живая!Профиль свой вы, что-то бормочаИ бессмертья в этом не ища,Начертали, что-то напевая.Вот таким вы и дошли до нас —Весь в чернилах, будто солнце в тучах,Но желанней в сотни тысяч раз,Чем портреты живописцев лучших!1974
Я не спалС открытыми глазами,А закрыл глаза и вдруг увиделВсех, кого невольно я обидел:"Вот он, наш невольный оскорбитель!"И тогда с закрытыми глазамиЯ взглянул открытыми глазами:"Справедливы ваши притязанья:Мой покойНе тихая обитель!"1974
А многиеВ первые годы бессмертияПобыть в одиночестве предпочитают.Точнее:Труды их так редко читают,Что можно отчаяться.Да и случается,Что даже забыты,Покрытые пылью,Фамилия, имя и отчество.Но вдруг прорываетсяБудто звоночекВ страну одиночек:"А где тут изрекший пророчества?"— "Ну, здесь я, сыночек!"А вслед за звоночком,Глядишь, и здоровый лавровый веночек-венокВозлегНа чело лобачевское!1974