Стихотворения и поэмы

Вспоминая твой звон колокольный…

Сладок запах ржаных краюх!

И не зря по твоим берегам,

Там, где кремль громоздится в тумане,

Брел татарский царек Алагам

^[27]

,

Отказавшийся от Казани…

Вот и я повторяю вслух:

Сладок запах ржаных краюх!

Кто здесь только не побывал!

По крутым пригоркам тропа вела.

Если кто не убит наповал,—

Всех ты, мягкая, на ноги ставила.

То-то, Вологда!

Смейся, как смолода!

Тело колокола не расколото.

Синеглазый лен,

Зерен золото.

И пахала ты,

И боронила ты,

И хвалила ты,

И бранила ты…

Сколько жизней захоронила ты,

Сколько жизней и сохранила ты —

Много зерен здесь перемолото.

Так-то, Вологда,

Белая Вологда!

1933

Деревья^{38}

"Как ваше здоровье,— спросил я,— деревья?"

Деревья молчали вначале.

Скучали? Презреньем встречали?

Едва ли.

Они тосковали.

Вдруг скрипнула ива:

"Здорова!"

И сосны ворчливо:

"Мы живы!"

И тут зашумели и справа и слева

Деревья, качаясь от скорби и гнева:

"Твои непонятны нам мысли!"

— "Скажи откровенно, в каком это смысле

Ты задал вопрос?"

— "Расскажи нам про это!"

— "Здоровы ль? Какого ты хочешь ответа?"

— "Ты хочешь рубить? Но кому мы помеха?"

— "Есть люди, которым рубить нас — потеха!"

— "Иные же древообделочным цехом

Считают весь мир. Но имеют ли право?"

— "Стыдись! Незаконная это расправа!" —

Вскричала крушина, гнила и корява.

Но этой старухе ответил со смехом:

"Ты мхом и грибком обросла, точно мехом,

И вовсе ты зря беспокоишься, право!

Спокойно земные посасывай соки,

О древнее, ветхое, сонное древо!

Твое червоточиной тронуто чрево.

Есть более молоды, стройны, высоки

Деревья!"

И те, что молчали вначале,

Теперь закричали в припадке печали:

— "Как нас величали!"

— "Под нами венчали!"

— "Венчали венцами!"

— "Любили сердцами!"

— "Ах, вам не удастся в древесную массу

Нас всех превратить!"

И от скорби затрясся

Весь лес. И еловые лапы хлестали.

Как белые осы, пушинки летали…

Восстали!

Восстали деревья!

Но крикнул тогда я:

"Вас всех обманула старуха седая!

Ее червоточиной тронуто чрево.

Послушай, береза, о белая дева,

Сосна, что гордишься своей прямотою,

Осина, обиженная клеветою,—

Послушайте все вы! Дика ваша злоба.

Вы наши друзья с колыбели до гроба,

От люльки друзья, чье качанье нам любо

В еловом тепле пятистенного сруба,

До гроба, что ждет нас, сколоченный грубо.

Венцы, на которые ставится зданье.

Венки на гуляньях и веники в бане.

Кресты, что стоят на глухих перекрестках,—

Зеленая плесень осела на досках.

Язычник из дерева идола тешет,

Коньком деревянным дитя себя тешит.

Повсюду ты, дерево! В дружбе ты с нами.

Ты, нас согревая, бросаешься в пламя,

Ты нас одаряешь своими плодами…

Но разве владеем мы только садами?

В хрустальные вазы поставлены розы,

Но слышите свист — это дикие лозы

В руках у жестокости свищут зловеще.

Всё это весьма непохожие вещи.

Кому же и ведать об этом? Не мне ли?

Вы часто, деревья, в печах пламенели,

Но, вам я сказать без смущенья осмелюсь,

И сам я горел, чтоб другие согрелись!

И я топором был под корень подрублен.

Но не был погублен, я не был погублен!

И сам я летел оперенной стрелою.

Я знаю грядущее, помню былое!"

Сказали деревья:

"Ты должен бояться,

Что люди, прислушавшись, станут смеяться,

Как ласково ты побеседовал с нами,

О ты, одержимый волшебными снами!"

Запели деревья:

"Мы это оценим!

Ты с нами хорош. Мы тебе не изменим.

Мы примем тебя в хоровод шелестящий,

О ты, на деревья с любовью глядящий!"

Так пели деревья, вершины вздымая,

Желанья и мысли мои понимая.

Так пели деревья, ветвями качая,

О чем-то еще рассказать обещая.

1934

В мире сорных трав…^{39}

За горизонтом,

В мире сорных трав,

Где блещут солонцовые плешины,

Лежат ничком старинные машины.

Старинные…

Сказавши так, я прав.

Агрикультура знает много тайн.

Таинственен и сложен чрезвычайно

И вовсе не походишь на комбайн

Ты, предок современного комбайна!

Не лошадьми ль толкаемый вперед,

Возник из австралийского ты зноя?

Австралия!

Там всё наоборот!

А вот еще чудовище иное:

Котлы, каких не видывал и ад,—

К их тяжким чревам ржавчина пристала.

Вы не жалели черного металла,

Конструкторы, полсотни лет назад!

И напролом ломилась эта сила,

Как будто паром был он сыт и пьян,

Такой Ойль-Пул

^[28]

.

И вот его могила,

И шелестит вокруг него бурьян.

Здесь,

За холмами,

В мире сорных трав,

Где над солончакового плешиной

Крушины ствол возвысился, коряв,—

Стою я перед мертвою машиной

И отхожу, ни слова не сказав.

Но думаю:

"Всегда бывает так!

Еще недавно твердь

^[29]

под ним дрожала,

Всё грохотало,

И толпа зевак,

Ликуя, как за чудищем, бежала.

И вот теперь

На грани роковой

Лежит недвижен, ржав, тяжеловесен.

…А иногда

Бывает таковой

Судьба людей,

Идей

И старых песен".

1935

Утешитель^{40}

Свободные в суждениях своих,

О многом мы сумели столковаться,

Но и поныне в чувствах кой-каких

Стесняемся друг другу признаваться,

Хотя бы и в интимнейшем кругу.

Вот, например:

Я вам ничуть не лгу

И рисоваться вовсе не намерен,

Но я буквально слышать не могу,

Когда рыдают женщины.

Уверен

И сам бываю:

Всё же это вздор!

Лиха беда! Поплачет — перестанет.

Но не могу те слезы с неких пор переносить

Жестоко это ранит.

Мне в молодости было всё равно.

А вот теперь, когда подходит старость,

Вдова ль заплачет, пьющая вино,—

Я ощущаю и тоску и ярость,