Стихотворения и поэмы

Нам гибель грозила. Но помощь нежданно

Пришла от Петра. Мы прогнали Роптана!

В сражении этом получена рана,

А также заслужен и чин капитана.

Я рапорт писал! Я за всё благодарен —

За чин и за дом, что казною подарен.

Я жив, а казнен лихоимец Гагарин.

Женат я на русской. Мой сын русский парень.

Я есть православный. Я веником парен!

О, Петр дал мне всё. Мудрый был государь он!"

1936

Гиперборея^{43}

Ты детских не ценил воспоминаний…

Верней, ты не хранил воспоминаний.

Забыл ты дом из ноздреватых бревен.

Огромный дом, в котором пол неровен,—

Одно из тех старинных крепких зданий,

Построенных когда-то в упованье,

Что простоят до светопреставленья…

Теперь они пришли, воспоминанья,

И мы припоминаем в изумленье

Чудесный город, где орнамент ставен

Напоминает по рисунку плавень

^[40]

,

А иногда осенний серый ливень,

А иногда и мамонтовый бивень,

И черепа таинственных животных,

Еще ужасных, но уже бесплотных.

Таких рисунков много-много сотен

На дереве ворот и подворотен,

На окнах, на карнизах, на заборах,

На тех домах, и нет уже которых.

Есть гавань у границ Гипербореи —

Забытый порт, где парусников реи,

Одетые тяжелыми холстами,

Среди тумана кажутся крестами,

А иногда грозящими перстами.

Но посмотри: из древней снежной пены

Вдруг выглянули радиоантенны.

И озарило голубое пламя

Кают и рубок стынущие стены.

Нырните в воду, ледяные змеи!

Раздвинься ты, завеса снеговая,

Врата златокипящей Мангазеи

^[41]

Передо мной и вами открывая!

1938

Нюренбергский портной^{44}

1

Сама Зима с улыбкой колдовской,—

У щек румяных ледяные серьги,—

Глядит в окно портновской мастерской…

Сама Зима с улыбкой колдовской

Глядит в окно портновской мастерской:

"Проснись, портной! Ты лучший в Нюренберге!

Готовь, портной, готовь свою иглу! Заказчики уж близко — на углу.

Готовь, портной, готовь иглу скорей! Заказчики всё ближе — у дверей".

2

"О дамы, в меховое влюблены, получите вы здесь, под этой крышей,—

Воззвал портной,— наряд любой цены, от самой низшей и до самой высшей!

О господа! Взгляните вы в окно. В витрине полюбуйтесь на образчик.

Есть коверкот, английское сукно, лионский бархат…"

Вот он и заказчик!

Своей нетерпеливою рукой рванул он дверь портновской мастерской.

Как видно, суетливый человек.

Ведет он даму.

Острый колкий снег

Ее наряд осенний серебрит.

"Послушайте,— заказчик говорит,— ведь в Нюренберге лучший вы портной.

Я справки наводил — вы не еврей!

Вот этой даме, что пришла со мной,

Прошу я изготовить поскорей

Все для зимы. Зима же у дверей!

Прошу я изготовить поскорей

Всё для зимы.

А меховые крылья торчком вы укрепите на спине,

Чтоб крыльями без всякого усилья

Махала дама!"

— Непонятно мне,— портной ответил,— что это за крылья?"

— "Валькирии, Валькирии наряд!

Подол покрыт пороховою пылью.

Она летит. Внизу дома горят.

Такой костюм придумайте, портной, чтоб, распахнув, пахнула бы войной.

Так шейте! Постарайтесь, дорогой. Наряд такой у нас в Берлине в моде.

Но надо ей еще костюм другой — он в будничном ей нужен обиходе,—

Такой фасон: чтоб стала вся зверьком,

Застежечка кошачьим коготком,

Рукав такой, чтоб жал под локотком,

Тут ни к чему, скажу я, ширина — прекрасен дамский локоть, крепко сжатый,

Чтоб охала да помнила она, что есть у ней суровый провожатый!

Понятно это?

Воротник зверьком, чтоб в горло ей впивался коготком,

Чтоб падать ниц и чтоб ползти ползком".

Тут дама шепчет:

"Мастер, стыдно мне! Я не могу ходить в таком наряде".

— "Я, фрау, понимаю вас вполне",— портной ответил, на нее не глядя.

А господин:

"И мне костюм сошьешь. Хотелось бы иметь мне макинтош

Из настоящих человечьих кож. Что? Не найдешь? Захочешь, так найдешь.

Ну ладно! Шей из обезьяньих кож.

Но человечьей кожи хоть клочок найди, чтоб вышить свастики значок,

Да жилами людскими это сшей. Таков закон окопов и траншей!"

— "Вы шутите?"

— "О нет! Я не шучу!

И я тебя предупредить хочу, что в этот год немало новых мод

У нас в Берлине входит в обиход.

Вот, например, из моды вышел газ. Заменит газ теперь противогаз.

Я это видел. Элегантно очень".

Заказчик, тороплив и озабочен,

В полночный час покинул ателье.

3

Зима влачила шлейф свой по земле.

Портной сидел, склонившись в полумгле, весь тканями обложен и мехами.

Он начал шить, и на его игле свечи полночной трепетало пламя.

Он повторял: "Из моды вышел газ? Заменит газ теперь противогаз!

Ну, что ж тут скажешь? Элегантно очень.

А галстук будет на манер бинта, как будто марля кровью залита

И в желтом гное краешек намочен".

Он повторял: "Вы бредите войной, берлинские вояки-забияки.

Запросите фасон кроить иной, когда в больничном скорчитесь бараке,

Запросите фасон кроить другой, когда с одной останетесь ногой!"

И зло захохотал он в полумраке.

1938

Наяды^{45}

Ты видел этот новый дом,

В своем величье молодом

Имеющий с дворцами сходство?

Ты знаешь: это — Пароходство.

Оттуда в сумраке седом

Шесть дев выходят на крыльцо.

Они не на одно лицо —

У каждой признаки свои:

Вот дева в шапочке бобровой.

Вторая — с тростью камышовой.

В плащ цвета рыбьей чешуи

Одета третья, как матрос.

Четвертая из чайных роз

Венок сияющий сплела.

А пятая с крылом орла

Идет, как будто улетая.

Атмас наречена шестая…

Ты это имя повторишь?