Стихотворения и поэмы

И лапа памяти царапает нутро,

А в городе гудит набатом время.

Стою на перекрёстке, будто голый,

От холода я прослезился, что ли?

Прожить полвека, в сущности, пустяк,

Двойная суть и двойственно обличье —

Во мне и праведник и шут сидит отпетый.

Приметы страха — яркие приметы.

Всегда у страха подлость в рукаве.

Мне мысль страшна, что нас ласкает подлость...

Я спрятался в ладонях у эпохи,

Дела мои, как и эпохи, плохи.

А впрочем, два червонца на такси

И за город умчаться, в поднебесье.

Тулуп трещит. Какая маята...

Всё суета сует, всё суета!

Мне только бы добраться до угла,

А за углом — жестокая удача —

Сквозняк с души срывает оболочку,

Душа из тела на свободу. Точка.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

И, холодом зимы переболев,

Любви и свету открываю двери.

Весну встречаю отроком счастливым,

В душе мечта — цветенье черносливы.

***

Весна ворвалась девкой пьяной

в моё угрюмое жильё.

Сперва я не узнал её,

потом; прислушавшись случайно

к её зеленым голосам,

мгновенно пьяным стал и сам,

вернее, спятил моментально

от шороха её плаща...

Мы полночь пили сообща

до дна из звёздного стакана...

И ветер тоже с нами пил...

А город в неизвестность плыл

и тоже был, наверно, пьяным.

***

Тёмная, светлая,

добрая, злая

в дверь постучала —

сердце оглохло...

Где это было?

Припоминаю:

в будущем веке

прошлой эпохи!

Припоминаю:

голос небесный

прошелестел мне,

гром заглушая.

Смерть не ужасна,

были бы песни,

всё остальное —

мелочь, пожалуй.

Было мне весело.

Припоминаю:

вправо — сломался,

влево — взбесился.

Ночью напуганный,

к призраку-Майе

жадно прильнул

и отравы напился.

Припоминаю:

было мне плохо,

нищим на паперти

клянчил покоя...

Кончена песня,

только не охать,

всласть надышавшись

смрадом левкоя.

***

...А небо будущим беременно...

О. Мандельштам

Мы всё ругаем сгоряча,

Всё недовольные друг другом...

А небо отдано грачам,

Летящим в непогоду с юга.

Покинув доброе тепло,

Грачи — крикливые статисты,

Весну играя бескорыстно,

Летят сквозь время напролом.

Уже безумные почти,

Летят и тяжелеют прошлым.

И ветер, хлопая в ладоши,

Грачам о будущем кричит.

***

Земля тяжелеет плодами молчанья и света.

Торжественный лес в ожидании чуда застыл.

Читаю слова на изгибах сухой бересты:

«Господь одарил нас мгновением бабьего лета...»

***

Осенней тревоги начало,

Цветное кружение дней.

И всё недоступней причалы,

И всё не видать кораблей.

В тумане дневных расстояний

Ни места,

Ни времени нет

Мучениям тайных свиданий,

Прощению прожитых лет.

Пусть помнят о нас

И не помнят.

Безумное время простит...

А солнце пригрелось в ладонях

Озябшим котёнком

И спит.

***

Небо лапой осеннею всклочено,

Вороньё озабоченно кружит.

У дороги, на грязной обочине,

Подорожник купается в луже.

Холодами испуганы ранними,

Все пугаются раннего холода,

Задымили кострами окраины

И прижались к бездушному городу.

Затушив фонари-папиросы,

Прибедняются хитрые улицы.

Собрались, будто милости просят,

А кругом — золотая распутица.

Покупается всё, продаётся.

Зазевался — обманут, отнимут.

Клён швыряет горстями червонцы,

Обнажая свою сердцевину.

И дрожит в золотой лихорадке...

Отгулялось, отмучилось. Кончено.

Бабье лето играется в прятки,

Небо лапой осеннею всклочено.

***

Лёше Пугачёву

Был год календарный:

Игра откровений, морского прибоя,

Затменья луны...

В бездонную пропасть неслись валуны

С высот

Небывалого землетрясенья.

А ветер в игре

Был и властен, и весел,

Над миром раскинув мохнатые лапы,

Вытягивал жилы, шатал поднебесье,

Нечистые силы делил на этапы...

На Север

Этап за этапом он гнал

На древоубийство,

На лесоповал.

БЕЗНОСЫЙ РЕВИЗОР

***

Творчества крутое ремесло,

Старые, ущербные ступени...

Прожит день —

И значит — повезло,

Значит,

Прошлый день —

Благословенный.

Проще — вниз,

А вверх — один разор.

Шаг вперёд —

И можно оступиться...

И листает медленно страницы

Памяти

Безносый

Ревизор.

***

Источник надежды ещё не иссяк,

Его дароносицы вымя не морщится.

И хищная полночь летит на рысях,

Полынь подсыпая в бидоны молочницам.

И горькому пойлу земную хвалу

Рожок пастушонка чирикает весело.

И сытого неба сырую халву

Рассвет превращает в тягучее месиво.

А в доме моём отпевалы-часы,

Потерь и находок сподвижники страстные,

На хмурые окна глазища скосив,

Пугают меня изуверской гримасою.

И, двери в простор изначальный рванув,

Несусь по спиралям заплёванной лестницы,

И следом за мной, разбудив тишину

Несётся бессонниц моих околесица.

***

Память моя — лихорадка колючая —

Мучает прошлым в бреду и во сне.

Время свернулось змеёю гремучею —

Случая жало кошмара страшней.

С красной строки роковое мгновение .

Властно диктует забавный сюжет:

Грязная лестница — поле сражения.

И без конца рубежи этажей.

Звонкому эху весёлой баталии

Внемлет покорная дура-луна.

Сколько мы ночью обид нашептали ей,

Сколько предательства помнит она!

Но, тишиною высокой поправшая

Нашей победы слепую тщету,