Стихотворения. Поэмы. Пьесы

Вырастают дни       в бородатые месяцы.Луны   мрут     у мачты на колу.Надоело океану,       Атлантический бесится.Взбешен Христофор,         извелся Коломб.С тысячной волны трехпарусник              съехал.На тысячу первую взбираться             надо.Видели Атлантический?           Тут не до смеха!Команда ярится —         устала команда.Шепчутся:     «Черту ввязались в попутчики.Дома плохо?      И стол и кровать.Знаем мы     эти       жидовские штучки —разные    Америки        закрывать и открывать!»За капитаном ходят по пятам.«Вернись! — говорят,          играют мушкой. —Какой ты ни есть        капитан-раскапитан,а мы тебе тоже       не фунт с осьмушкой».Лазит Коломб

         на брамсель с фока,глаза аж навыкате,        исхудал лицом;пустился во-всю:          придумал фокуссо знаменитым       Колумбовым яйцом^{137}.Что яйцо? —      игрушка на день.И день   не оттянешь         у жизни-воровки.Галдит команда,        на Коломба глядя:«Крепка    петля       из генуэзской веревки.Кончай,    Христофор,         собачий век!..»И кортики     воздух        во тьме секут.— «Земля!» —       Горизонт в туманной                кайме.Как я вот    в растущую Мексикуи в розовый      этот        песок на заре,вглазелись.     Не смеют надеяться:с кольцом экватора         в медной ноздре

вставал    материк индейцев.

6

Года прошли.      В старика           шипунасмельчал Атлантический,           гордый смолоду.С бортов «Мажестиков»^{138}           любая шпанаплюет   в твою      седоусую морду.Коломб!    твое пропало наследство!В вонючих трюмах         твои потомкис машинным адом        в горящем соседствележат,   под щеку       подложивши котомки.А сверху,    в цветах первоклассных розеток,катаясь пузом      от танцев           до пьянки,в уюте читален,       кино            и клозетовкатаются донны,        сеньоры            и янки.Ты балда, Коломб, —

          скажу по чести.Что касается меня,        то я бы            лично —я б Америку закрыл,         слегка почистил,а потом    опять открыл —           вторично.

1925

Тропики

(Дорога Вера-Круц^{139} — Мехико-сити^{140})

Смотрю:    вот это —         тропики.Всю жизнь     вдыхаю наново я.А поезд    прет торопкийсквозь пальмы,       сквозь банановые.Их силуэты-веникивстают рисунком тошненьким:не то они — священники,не то они — художники.Аж сам    не веришь факту:из всей бузы и варавстает   растенье — кактуструбой от самовара.А птички в этой печкекрасивей всякой меры.По смыслу —         воробейчики,

а видом —     шантеклеры^{141}.Но прежде чем       осмыслил леси бред,   и жар,      и день я —и день   и лес исчезбез вечера     и без       предупрежденья.Где горизонта борозда?!Все линии     потеряны.Скажи,    которая звездаи где   глаза пантерины?Не счел бы     лучший казначейзвезды   тропических ночей,настолько     ночи августазвездой набиты       нагусто.Смотрю:    ни зги, ни тропки.Всю жизнь     вдыхаю наново я.А поезд прет      сквозь тропики,сквозь запахи      банановые.

1926

Мексика