Читаем Стихотворения. Проза полностью

Мисс Эми. Я? нет, я не могу, как хотите, я не могу. Они меня вовсе не любят. Мне самой это всегда было тяжело! у них на душе есть тайна. Я не смела к ней подступить, я не могла в нее проникнуть. Что же делать?! — Я, сама знаю, мне не дан был ключ! Боже мой! но сказать им я никак не могу, никак…

Дама. Это все ничего не доказывает. Этот ключ всегда у матери, он был у нее.

Мисс Эми (рыдая). И теперь он утерян, утерян навсегда и для всех!

Дама. Тсс… Дети проснутся! не так громко — утро, говорят, вечера мудренее. Вы завтра успокоитесь, сами поймете. А теперь… (встает). Знаете что? — Дети все шевелятся. Это, конечно, предрассудки. Но это всегда тяжело, когда детей никто не благословляет на ночь. Я их не могу так оставить. Это такая ночь для них! — не бойтесь, я их не разбужу. Я тихо. Я благословлю их. Это все-таки лучше. Посветите мне.

Мисс Эми светит лампой. Они тихо подходят к детям, те спят и не шевелятся.

Дама (совсем шепотом). Вот они. А они премилые. Они спят, как два цветка. Дети всегда так спят. Мальчик, кажется, в мать.

Мисс Эми. Да, у него большие, голубые глаза. Он так иногда смотрит, если б вы знали?!

Дама. Они видят теперь, может быть, ангелов. Это сказки, но в такие минуты хочется верить сказкам! бедные, они не знают, что только чужие могут теперь плакать над ними.

Мисс Эми. Да и я тут чужая: я не смею им говорить про их папу и маму. Они думают, что я — сердитая, противная гувернантка, а я плачу, плачу. Я не могу, у меня дрожат руки.

Дама. Тише, у детей чуткий сон! Поставьте лампу на стул! Вы ее уроните. Я и так вижу. Свет падал им прямо в глаза. Это нехорошо. Девочке жарко. Она спит неспокойно (поправляет ей локоны). Тсс… Она бредит.

Тата (поворачивается и проводит рукою по лбу, не открывая глаз — тихо)

. Мама и я…

Мисс Эми (всхлипывает и опускается на кресло). О, Я не могу!

Толя тоже шевелится: потом дети стихают.

Дама поспешно крестит их и целует, но вдруг отшатывается и стоит некоторое время неподвижно, закрыв шалью лампу.

Мисс Эми не шевелится. Дети ворочаются и потом стихают.

Дама (отходя от детей). Мальчик раскрыл глаза. Я думала, что он проснулся. Но он, кажется, не видел. Бедные дети! мне тяжело. Мы их не должны теперь тревожить. Я теперь сама плачу.

Мисс Эми. О, не говорите, не говорите им. Ничего не говорите. Пусть они спят! Я не могу, простите, я рыдаю. Зачем им говорить?

Дама. Идемте, мы разбудим детей. Мы будем там плакать, плакать до утра! Боже мой! но завтра…

Мисс Эми. Если они узнают, они никогда не будут смеяться. Это ужасно, когда дети не смеются. Детям нельзя говорить. Вы сами видите. Я вас умоляю, не говорите!

Дама. Идите вперед — я держу лампу; мы сейчас разбудим детей.

Дама и мисс Эми уходят. Молчание.

Тата (шевелится, потом кричит).

Кто тут был?! кто тут? Толя, Толя, ты спишь. Я не могу, я видела страшный сон. Мне страшно.

Занавес.

Перерыв второй.

III

Одна из комнат в нижнем этаже. Утро. Входят Толя и Тата.

Тата. Толя, куда ж ты теперь?

Толя. Ты опять стала бояться. Я знаю… Сюда. Тут сейчас будет выход на террасу. А там я знаю дорогу к реке.

Тата. Пойдем лучше назад. Мисс Эми сейчас проснется и будет сердиться.

Толя. А ты разве не хочешь на остров? Мы там будем жить как принц и принцесса. У нас будет своя лодка. Нам ничего мисс Эми не посмеет сказать тогда. Она нас не найдет.

Тата. Ты, Толя, всегда говоришь глупости! Я тебе больше не верю. Ты не знаешь даже дороги. Я говорила тебе.

Толя. Подожди, я сейчас отворю дверь.

Тата. Ты только нашумишь и всех разбудишь. Мы не должны будить маму.

Толя. А ты помоги мне, я один не могу отворить дверь. (Оба стараются открыть дверь.)

Тата. Нет, мы не можем ее открыть. Она заперта!

Толя. Тише, ты очень стучишь.

Тата. Пойдем, Толя, наверх. Нас уже, может быть, ищут.

Толя. Никто нас не ищет, а я в окно вижу: это лужайка у липовой аллеи, перед задней террасой. Я попробую открыть окно.

Тата. Ты упадешь. Тут высоко.

Толя. Подожди, я сейчас открою.

Толя влезает на подоконник.

Тата. Пойдем, Толя, я лучше расскажу тебе мой сон.

Толя. Нет, окно, кажется, тоже заперто. Я не знаю, как его открыть. (Слезает.)

Тата. Толя, кто эта дама с мисс Эми? Почему они спят в гостиной на диване? мы тоже спали на диване, одетые, точно в вагоне.

Толя. Я думаю, что видел эту даму.

Тата. Когда?

Толя. Не знаю, мне кажется, ночью во сне.

Тата. А я видела страшный сон. Я хотела тебе его рассказать, но ты все перебивал меня, и я не помню, что видела… Я видела, видела… Нет, я не могу вспомнить, что я видела, было очень страшно.

Толя. Мне кажется, ночью кто-то плакал. Может быть, эта дама.

Тата. Это она забыла закрыть дверь. Толечка, пойдем скорее назад, наверх. Все спят. Почему все спят? Пойдем.

Толя. Ты сейчас заплачешь. Ты — плакса.

Тата. Я видела страшный сон.

Толя. Молчи, Тата, кто-то идет.

Тата. Да, кто-то идет и говорит. Мы спрячемся, Толечка, спрячемся.

Толя. Это папин голос. Мне послышалось.

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза