Сто сорок писем Василия Белова

«Думаю, не без этого урока пересаливают хлеб черствый, едят хрен с квасом, но не пишут на потребу и Вася Белов, и Юра Казаков, и Костя Воробьев, и Володя Сапожников, и тот же Солженицын, и Максимов, и Климент Борисов, множество других – дай им бог дальнейшего мужества и здоровья!».

Астафьев поставил Белова на первое место среди тех, кто «не пишет на потребу», не пресмыкается перед властью и не выполняет их заказов.

Далее пишет так же объективно критику А. Борщаговскому:

«А вы читали ль в № 1 «Севера» повесть Васи Белова «Привычное дело»? Вот эта вещь меня потрясла, хотя и проста она, как земля. Очень советую прочесть, а то ее непременно замолчат в критике и ничего о ней не узнают люди. «Север»-то читает совсем мало народу».

Следом пишет тому же критику:

«Спасибо Вам за добрые слова о моем рассказе. Как я жалею, что видели Вы его очень неполным во всех смыслах. Может, в книжке пройдет? Я оставил так, как хотелось. Но цензура, наверное, не пустит. Книгу Васи Белова в «Советском писателе» цензура задержала и, говорят, крепко задержала».

Чем дальше читаю письма Астафьева, тем чаще встречаю его добрые отзывы о Белове:

«А в Вологде действительно очень небольшая, но крепкая и дружная организация. Здесь живет превосходный прозаик Вася Белов, поэт Коля Рубцов (обязательно достань в библиотеке его сборник «Звезда полей»), Ольга Фокина, Саша Романов, и много на подходе интересных парней».

Теперь читаю пару писем, где Астафьев критикует Белова. Первое письмо адресовано критику Курбатову:

«Теперь о Васе Белове. Я последние его вещи не читал, но читал предпоследние. Тревогу твою вполне разделяю, тем более что сам он абсолютно не знает, что давненько уж находится в творческом кризисе и пишет не то, что ему бог велел, а людей, которые бы ему это сказали иль написали, возле него нету. Вологодские-то люди – лукавые, они и не скажут никакой горькой правды. Сам Вася тоже из вологодских, хвалится, что в институте пять лет жил в одной комнате с человеком и не сказал ему, что он бездарен, а вот мы, нехорошие, такие-сякие, сказали».

Астафьев в разные годы по-разному относился к роману Белова «Все впереди». 6 февраля 1987 года газета «Литературная Россия» опубликовала большую рецензию на этот роман жителя якутского поселка Усть-Нера Валерия Щелегова, доказавшего на ярких примерах, что это произведение – «неординарное явление». Прислал эту рецензию в газету Виктор Астафьев с настоятельной просьбой опубликовать ее. Он писал: «Посылаю статью заочника – литинститутовца, содержание которой полностью соответствует моему отношению и к роману Василия Белова «Все впереди», и к статье критика П. Ульяшова об этом романе. Надеюсь увидеть этот ответ критику на страницах еженедельника «Литературная Россия». Думаю, в пору гласности это было бы только справедливо – познакомить читателей и с другим мнением о романе В. Белова». В дальнейшем Астафьев почему-то изменил свое мнение, видимо, не до конца понял роман Белова «Все впереди». В литературном запале написал, что он плод «творческого кризиса».

Однако тут интересно не столько первое письмо на имя Курбатова, сколько второе, в котором он явно вступает в противоречие с самим собой. Адресовано оно другому критику, литератору с душком западничества В. Лакшину:

«Спроси себя наедине иль в «передовом обчестве» – не было бы гадких евреев в романе Василия Белова, напал ли бы ты на него? Уверен, что нет.

…Я не жаловался тебе на то, что после оскорбительного, провокационного, жидовского письма Эйдельмана самые гнусные анонимки шли через «Знамя» и под его девизом, и ты уже там работал. А ведь это был первый толстый журнал, напечатавший мой рассказ еще в 1959 году. Я такие вещи не забываю и благодарно храню их в памяти, в чем ты легко убедишься, прочитав «Зрячий посох».

Наверное, не письменно надо бы разговаривать, а где-нибудь под навесом, как когда-то у кинотеатра «Россия», но суета, враждебность людей доводят до того, что не хочется уже ни с кем видеться».

Какие бы временные разногласия не возникали в отношениях самых значимых для литературы и самых читаемых в народе писателей-патриотов Астафьева-Белова-Распутина, в них жила общая боль за Россию, попавшую в лапы бездарных и враждебных к русскому народу правителей, и объединяло их гораздо большее, глубинное, чем бытовая устроенность, литературное признание, например, вернуть народ к исконным духовным и историческим корням.

Тому свидетельство одно из поздних писем Астафьева, направленное как протест, как несогласие с политикой русофобии, в «Литературную газету»: