Сто сорок писем Василия Белова

Извини меня, что прислал тебе битое стекло, да еще требую читать Даля, да еще изучать логику и т. д. и т. п. Я, дурак, забыл даже фамилию твоего друга, подсказала Оля: Рыбников! Не знаю, что дойдет до тебя, может, почта окончательно все перебьет. Мешки кидают. Все. Писать кончаю. До свидания.

Еще надеюсь посетить столицу, но надежды плохие. Ну, береги пальцы от стекла.

Передай привет Гале, Рыбникову и начальству Мышкина, и художникам.

В. Белов.

Уже июль! А число не помню.

12 июля 2006 года на мой Борисоглебский адрес пришло два письма от Белова, в одном – рисунок, но уже не на тонком стекле, а на толстом, в другом – само послание.

На этот раз стекло не разбилось. Упрямство Василия Ивановича оправдалось: рисунок прибыл в целости и сохранности. То был, как я догадался, повторенный вариант «Лесной опушки». Большой зеленый простор был окружен деревьями, которые, несмотря на солнечный свет, казались убогими, изнывающими от зноя.

Эта новая работа Белова разместилась у меня на книжной полке.

На обороте письма оказался обрывочный текст из другого послания, адресованного одному из родственников Василия Ивановича. Здесь упоминается любопытный факт, связанный с приходом Белова к Богу. Неизвестно, с кем он делился сокровенным, но это признание стоит того, чтобы его процитировать:

«Кстати, о Боге. Пишу слово с большой буквы. Вера приходит постепенно, по капельке, вместе с чтением. Первое осмысленное чтение духовной религиозной литературы случилось давно. Но чтение Евангелия было главным. Чтение Серафима Саровского и других святых также способствовало приходу к Богу…».

В конце письма Беловым была сделана и приписка для меня. Уже другой ручкой и иным цветом стержня он писал: «Грустно, тяжело повлияла на меня смерть С.В. Викулова. Но терплю…».

В тот же день я отправил Белову свое послание:

«Дорогой Василий Иванович!

Мне, как и Вам, тяжело пришлось пережить смерть Викулова. Наши вражеские телеканалы и газеты ни слова не сказали об этом фронтовике и поэте. Я выступил в Думе на сессии с предложением разобраться с такой античеловеческой и антирусской политикой. И депутаты, как ни удивительно, проголосовали за него.

Только эта трагедия стала уходить в историю, как из Иркутска пришла еще одна страшная весть. Там разбился самолет, в котором летела дочь Валентина Григорьевича Распутина. Представляю, какое горе свалилось на его семью и лично на него. Ужасно. Вы уже слышали наверняка об этой трагедии. Я послал Распутину свои соболезнования.

Жестокая штука – жизнь.

После Вашего совета в письме поискать книгу Личутина, в которой он описал белуху, я так и сделал. Благо, у меня много книг этого автора. И действительно он прекрасно описал жизнь этого белого зубастого кита. Вы совершенно правы и в том, что белуха – исчезающий вид. Сразу после командировки я выступил с докладом на комитете по экологии с предложением рекомендовать правительству организовать на Соловках национальный парк. Пора спасать там и китов, и птиц, и памятники археологии, и тюленей, и болотные угодья, на 9-метровой глубине которых лежит торф. Решение принято единогласно.

Очень благодарен Вам за Ваши акварельные рисунки и за рисунок на стекле. Все они дошли, и теперь украшают мой кабинет. Поистине Бог наделил Вас разными талантами. Сосны я люблю оттого, что вырос среди них. И сейчас мой дом с одной стороны окружен ими.

Я еще не узнал от Вас мнение о моей книге очерков. Но уже собираюсь написать новую книгу об особенностях языка Белова и стилистике его произведений. В университете я учился на кафедре стилистики, потому и придаю особое внимание этой науке. А Вы владеете ею в совершенстве.

Вы ничего не сообщили мне о знакомстве с художником Отрошко. Лишь назвали его человеком, слишком увлеченным охотой. Почему? Где познакомились, как Вас свела судьба?! Пишите, всегда рад всем Вашим весточкам и сообщениям.

Всего Вам доброго. Низкий поклон Ольге Сергеевне. И будьте здоровы.

Искренне Ваш Анатолий Грешневиков из п. Борисоглебский».

В письме Василий Белов передает привет неким «художникам». В виду имеется семья народного художника России, академика Российской академии художеств Вячеслава Стекольщикова. Мне довелось много рассказывать писателю о его творчестве, так как мы давние друзья. После того как я подарил Белову книгу Стекольщикова «Изумрудные купола» и альбом живописи «Вечная Россия», он стал часто передавать привет ему и его семье. Однажды мне даже довелось соединить Стекольщикова с Беловым и тот поздравил его с каким-то хорошим праздником.

Письмо сто двадцать четвертое

Дорогой Толя!