Сторрам

– А что я должен понять? – ответил Гаор, так же умывавшийся в соседней раковине.

Кровь из носа ему не пустили, но пришлось по скуле, и если сейчас на захолодить, то нальётся синяк.

– Что они дикари, а ты человек.

– А при всех ты это повторишь? – не удержался и съехидничал Гаор.

– Нет, конечно, – грустно улыбнулся Ворон, – я все ещё хочу жить. Но…

– Да, а про Крейма я вспомнил, – перебил его Гаор.

– Ну, так и помни, как они ему отплатили. И он ушёл сам, и мог в любой момент вернуться, а ты…

– А я нет, – кивнул Гаор, – и всё равно, прав я, а не ты. И сколько осталось мне прожить, я проживу с ними.

Ворон невесело усмехнулся.

– У нас нет другого варианта, всё так. Раб не выбирает.

Из умывалки они вышли одновременно, но каждый сам по себе.

И уже засыпая, Гаор подумал, что почему-то остальные не захотели сказать Старшему, из-за чего началась драка. И что-то здесь ещё есть… но сон спутал мысли.

Было, прошло и дальше пошло.

День за днём, от выплаты к выплате. Еда, работа, сон, заветная папка перед сном, курение в умывалке и на дворе в выходные…

– Чего Булдырь ко мне вяжется?

– Так на то он и Булдырь, – смеётся Плешак, – болячка значит.

Гаор смеётся и кивает. И впрямь некоторые прозвища как припечатывают. Иначе и не скажешь, а сказал – и всё понятно.

– Давай эти перекатим, чует моё сердце, дёрнут меня завтра.

– Ну, раз чует, то давай, – соглашается Плешак.

Гаор теперь предусмотрительно разбавлял вопросы о словах и обычаях вот такими житейскими соображениями, чтоб Плешака лишний раз ненароком не испугать. А то… мало ли что, залететь легко, а вот выпутаться потом, ой как трудно бывает. А «Вечерний звон» теперь пели тем же сложным вольным многоголосием, как и остальные, исконные, песни, но Гаор пел, как привык, ведя песню на свой голос, и вроде ему даже как-то послышался голос Ворона, а раньше тот в пении не участвовал. Крейм-Просветитель, ох нет, чует он, не сердцем даже, битой задницей, что и тут без спецвойск, а то и Тихой Конторы не обошлось, хоть и назывались они тогда по-другому. И всё больше жалел, что не налегал на историю в училище, что не обо всём расспросил деда и отца Стига, что отказался тогда поехать с Кервином к его дяде-историку. Сейчас бы у него куда больше задел был. А то…

Но мысли сами по себе, а жизнь сама по себе. Ворон, конечно, прав: у раба выбора нет, но…

Зима? 10 декада

– Рыжий!

– Да, господин надзиратель.

– Живо в гараж!

– Да, господин надзиратель.

Вот аггел, как накликал! Как раз они эти энергоблоки аггеловы перетаскивать стали, Плешаку одному с ними к шабашу не управиться, а утром и так свистопляска будет. И поздно уже. Чего им там приспичило?

Но ни спорить, ни возражать Гаор себе, разумеется, не позволил. Шкура дороже. Послали, значит, идёшь.

До гаража он бежал во всю прыть, боясь не так опоздать, как замёрзнуть. А влетев туда, увидел Сторрама, и с ходу его тело само проделало остановку в уставную стойку на уставном расстоянии, а глотка гаркнула. Хорошо, в последний миг успел изменить формулу.

– Рыжий здесь, хозяин!

Сторрам позволил себе улыбнуться, а стоявший рядом с ним молодой мужчина в полевой форме без знаков различия засмеялся.

– Выучка на уровне рефлекса.

– Да, – кивнул Сторрам, – известная школа. Он займётся вашей машиной.

– Благодарю.

– Надеюсь на ответную услугу, – улыбнулся Сторрам.

– Разумеется. В любое время.

Сторрам посмотрел на Гаора, стоявшего всё это время в стойке с привычной миной тупого солдатского послушания.

– Займись этой машиной.

– Да, хозяин.

Гаор позволил телу обмякнуть и посмотрел на машину. Так, ещё одна «коробочка», тоже перекрашена в весёленький «штатский» цвет, но… Приказ получен, надо выполнять.

Он подошёл к шкафу, которым всегда пользовался, работая в гараже, достал и надел инструментальный пояс, взял необходимый набор и вернулся к машине. Открыл капот и углубился в работу.

Мужчина молча наблюдал за ним, не вмешиваясь, и Гаор уже даже забыл о его существовании. К тому же эта машина была в весьма худшем состоянии, чем хозяйская, ту-то он поддерживал на уровне, а этой, похоже, с фронта не занимались, только перекрасили, заменили шины и всё.

Венн Арм всё с бóльшим интересом наблюдал за уверенной работой необычного раба. Надо же, не просто выправка, а ещё и выучка. Ну-ка, попробуем раскрутить, вдруг что интересное выкрутится.

– Какое училище?

Гаор вздрогнул и ответил:

– Общевойсковое, господин.

– С какого курса выперли?

– Я окончил полный курс, господин.

Венн присвистнул.

– И решил, лучше в рабы, чем на фронт?

Гаор предпочёл промолчать в ответ. Странно, но его не ударили. И не потребовали ответа. И он продолжал спокойно работать. Изначально машина была сделана очень добротно и с выдумкой. Ему стало по-настоящему интересно. А всё-таки, с чего вдруг Сторрам взялся регулировать чужие машины? Ведь это не платный гараж. И с какой стати такая услуга? По-родственному? Да нет, родственники по-другому разговаривают. Жареным пахнет. Как бы тебе самому не поджариться, журналюга – остановил он сам себя. Полгода назад, ты ещё мог себе это позволить, а сейчас… Скажи спасибо, что не бьют.

– Когда стал рабом?