Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

Что я вижу? Сняты скрепыС двери каменного склепа?Стало быть, конец гнездовью,Портившему столько кровиМолодому поколеньюДухом падали и тленья?Стены этой древней кладкиВ разрушенье и упадке.Лучше не соваться близко,Чтоб не подвергаться риску.Можно жертвой стать обвала, —Этого недоставало.Узнаю тебя, твердыня!Мальчиком я, рот разиня,Слушал в этих же палатахОдного из бородатыхИ за чистую монетуПринимал его советы.Все они мой ум невинный
Забивали мертвечиной,Жизнь мою и век свой тратяНа ненужные занятья.Вот один из них в приемнойСкрылся в нише полутемной.Ба! Никак, он в том же платье?В этом меховом халате,Видя, как еще я мал,Он мне пыль в глаза пускал.Как глубок его подлог,Я тогда понять не мог.В нынешнее время – дудки!Не пройдут такие шутки.Милейший! Если Леты муть в разлитьеВам памяти песком не затянула,Я ваш студент тех лет, успевший выйтиИз-под академической ферулы.Я в вас не замечаю перемены,А я переменился совершенно.

Мефистофель

Рад, что пришли вы без заминки.Я оценил вас в тот приход.Мы бабочку уже в личинкеУгадываем наперед.Вы радовались так по-детскиСвоим кудрям и кружевам.Но стрижка без косы, по-шведски,Идет гораздо больше вам.Лишь философский абсолютНе заносите в свой уют.

Бакалавр

Почтеннейший! Хоть мы на месте старом,Зато у нас иные времена.Двусмысленности не пройдут вам даром,Мне сущность их теперь насквозь ясна.Над мальчиком вы потешались вволю!Вы б этих штук теперь не откололи.Такой прием теперь недопустим.

Мефистофель

Как неприятна правда молодым,Когда ее в лицо мы говорим.Когда-то нами вбитые началаЖизнь после подтверждает, что ни шаг,Им кажется, что тут развитья знак:«Мы возмужали, мы народ бывалый,А наш учитель жалкий был дурак».

Бакалавр

Скорей хитер, чем глуп. Где педагог,Который бы сказать всю правду мог?Тот лишнее приврет, а тот убавитИ детскую доверчивость обставит.

Мефистофель

Как и всему, ученью есть свой срок.Вы перешли через его порог.У вас есть опыт, так что вам пора,По-моему, самим в профессора.

Бакалавр

Все опыт, опыт! Опыт – это вздор.Значенья духа опыт не покроет.
Все, что узнать успели до сих пор,Искать не стоило и знать не стоит.

Мефистофель

(после паузы)

Я это с незапамятных временПодозревал и сам себе смешон.

Бакалавр

Признать ошибку никогда не поздно.Вы – первый старец, мыслящий серьезно.

Мефистофель

Неутомимо клада я искалИ находил лишь уголь да отвал.

Бакалавр

Теперь ваш лысый череп, на поверку,Не лучше тех пустых под этажеркой.

Мефистофель

(добродушно)

Знай только вы, какой вы грубиян!

Бакалавр

Ведь по-немецки вежлив лишь обман.

Мефистофель

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное