Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

(постепенно подкативший свое передвижное кресло на авансцену, к публике)

Предо мной тут затворяют двери.Прошу мне дать убежище в партере.

Бакалавр

Большая дерзость – притязать на то,Чтоб что-то значить, превратясь в ничто.Ключ жизни – кровь, она родник здоровья,А что свежее юношеской крови?Кровь юноши – в цвету, она горитИ жизнь из жизни заново творит.Кипит работа, дело создается,И слабость перед силою сдается.Пока полмира мы завоевали,Что делали вы? Планы сочиняли,Проекты, кучи замыслов и смет!Нет, старость – это лихорадка, бредС припадками жестокого озноба.Чуть человеку стукнет тридцать лет,
Он, как мертвец, уже созрел для гроба.Тогда и надо всех вас убивать.

Мефистофель

Тут черту больше нечего сказать.

Бакалавр

Я захочу, и черт пойдет насмарку.

Мефистофель

(в сторону)

Тебе подставит ножку он, не каркай.

Бакалавр

Вот назначенье жизни молодой:Мир не был до меня и создан мной.Я вывел солнце из морского лона,Пустил луну кружить по небосклону,День разгорелся на моем пути,Земля пошла вся в зелени цвести,И в первую же ночь все звезды сразуЗажглись вверху по моему приказу.
Кто, как не я, в приливе свежих силВас от филистерства освободил?Куда хочу, протаптываю след,В пути мой светоч – внутренний мой свет.Им все озарено передо мною,А то, что позади, объято тьмою.

(Уходит.)

Мефистофель

Ступай, чудак, про гений свой трубя!Что б сталось с важностью твоей бахвальской,Когда б ты знал: нет мысли мало-мальской,Которой бы не знали до тебя!Разлившиеся реки входят в русло.Тебе перебеситься суждено.В конце концов, как ни бродило б сусло,В итоге получается вино.

(Молодежи в партере, которая не аплодирует.)

На ваших лицах холода печать,
Я равнодушье вам прощаю, дети:Черт старше вас, и чтоб его понять,Должны пожить вы столько же на свете.

Лаборатория в средневековом духе[149]

Громоздкие, нескладные приборы для фантастических целей.

Вагнер

(у горна)

Чу! Колокол звонит! От звонаПриходят стены в содроганье.Не может неопределенноТак долго длиться ожиданье.Вдруг – свет! Следы потемок стертыСвечением внутри реторты.В ней уголь живчиком трепещет.Он, как карбункул, ярко блещетИ мечет молнии нагреваВо мрак, направо и налево.Вот света белого игра!
Как удержать его зарницы?Но, боже, кто-то в дверь стучится.

Мефистофель

(входя)

Привет! Желаю вам добра.

Вагнер

(боязливо)

Привет вам в звездный час счастливый!

(Тихо.)

Дух затаите молчаливо:Приходит к завершенью славный труд.

Мефистофель

(еще тише)

А чем же занимаетесь вы тут?

Вагнер

(шепотом)

Созданьем человека.

Мефистофель

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное