Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

Лежи, несчастный, в забытьи.Кого ошеломит Елена,Отдаст ей помыслы своиИ уж не вырвется из плена.Хожу по комнате и в нейВстречаю прежнюю картину.Раскраска окон лишь темнейДа больше стало паутины.Все тут – до высохших чернил,Бумаги и пера огрызка,Которым Фауст закрепилДиаволу свою расписку.В пере остался крови следКак бы напоминаньем старым.Реликвий редких кабинетГордился б этим экземпляром.И шуба на крюке цела, —
Я в ней над новичком смеялся, —Он, верно, до сего числаВ услышанном не разобрался.Сниму одежду на меху.Ведь только в одеянье этомВы можете с авторитетомМолоть любую чепуху.Но что ученому дано,То черту не разрешено.

Снимает и встряхивает меховой плащ, из которого вылетают моль, кузнечики и прочие насекомые.

Хор насекомых

С приездом, с приездом,Старинный патрон:Твоим появленьемНаш рой привлечен.Ты сеял нас редкоЧислом небольшим,
И тысячью тысячТеперь мы кишим.Таинственно скрытенЛукавец и плут,А вши прямодушноНаружу ползут.

Мефистофель

Рад видеть этот молодой приплод.Вы только сейте, урожай придет.Еще раз плащ встряхну. ПоодиночкеВзлетает моль из ветхой оболочки,Жучки, букашки, живо по углам!Скорей запрячьтесь глубже в старый хлам!В забытые глухие закоулки,На дно пустой рассохшейся шкатулки,Между горшечных пыльных черепков,В пергаменты, в глазницы черепов.
Под этой гнилью и негодным ломомЕстественно водиться насекомым.

(Надевает плащ.)

Накину вновь я этот балахон,Как будто важным званьем облечен.Но мало называться принципалом,Иметь студентов надо под началом.

Звонит в звонок, издающий гулкий пронзительный звук, от которого содрогаются стены и сами собой отворяются двери.

Фамулус

(шатающейся походкой входит по длинному и темному коридору)

Гул приводит в содроганьеЛестницу и стены зданья.Молньи блещут в окнах дома,И трясется пол от грома.Под влияньем отголоскаСверху сыплется известка,Двери сами силой крена
Отворяются мгновенно.В Фауста былом нарядеВеликан какой-то сзадиПодзывает, улыбаясь,Но от страха я шатаюсь.Как мне быть? Бежать? Остаться?Что грозит мне? Как дознаться?

Мефистофель

(кивая ему)

Войдите. Ваше имя – Никодим?

Фамулус

Действительно. Молитву сотворим.

Мефистофель

Ну, это мы оставим.

Фамулус

Как мне лестно,Что имя вам мое небезызвестно.

Мефистофель

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное