Страх звёзд

Томаш хотел возразить, но Лада его опередила:

— Наши шансы сейчас такие, что и думать о них не хочется. Неизвестно ещё, что с её кораблём стало. Может, там и не корабль уже, а братская могила. И не работает ничего, включая самописец.

— Поживём, увидим, — сказал Томаш. — Сенсоры его пока не поймали.

Лада отрубила голографический экран и посмотрела на Томаша. От её пронизывающего взгляда у него похолодело в груди.

— Ты что, уже его видела?

— Только что. Поймали всё-таки сенсоры. Он как будто из тени вышел — свет какой-то до него дотянулся. Сам-то он уже ничего не производит — ни тепла, ни света.

— И сейчас видно?

— Проверь, — пожала плечами Лада.

Томаш подлетел к своему терминалу и влез в ложемент, ударившись о подлокотник повреждённым плечом. Боли он даже не почувствовал. Терминал приветственно запищал и запустил режим автоматической проверки — загудели приводы умных ремней, замигали индикаторы. Томаш схватил кадол и прицепил к виску. Лада что-то сказала, но он уже не расслышал — его захлестнула темнота.

На несколько секунд Томаш потерял ориентацию.

Он падал в бесконечную пропасть вниз головой, вокруг мелькали какие-то неясные отблески — точно галлюцинации при умирании зрительного нерва. Его затошнило, он хотел даже аварийно выйти из вирта, но представил, как над ним будет потешаться Лада, и попробовал всё же восстановить контроль. Томаш мысленно сосредоточился на «Припадке», представил, что корабль — это его точка опоры, ориентир во всепоглощающей темноте. Падение остановилось, и он вынырнул из чёрного омута рядом с таркой.

Он чувствовал себя так, словно и правда провисел какое-то время вниз головой — кишки выворачивало, в висках кололо. Ещё и сердце разволновалось, ёрзая под рёбрами. Ныла рана на плече, в ушах отдавался сдавленный скрежет, как будто всё пространство вокруг состояло из гнущегося металла. Томаш попробовал по привычке закрыть глаза, чтобы успокоиться, но в вирте это не помогало — фальшивый космос упрямо просачивался сквозь опущенные веки.

Ожил виртуальный помощник и выделил светящейся окружностью пустую область. Томаш присмотрелся к индикатору, и его тут же, как приливной волной, потянуло вперёд. В глазах всё смешалось — он снова падал в сумрак. Томаш уже начал думать, что навечно зависнет в вирте, когда его, как и минуту назад, выбросило к кораблю.

Если, конечно, это можно было назвать кораблём.

То, что увидел Томаш, напоминало убитое космическое чудовище, всё тело которого проели смертельные трещины. Вирт никаких следов жизни не фиксировал — с точки зрения компьютера наблюдаемый Томашем объект ничем не отличался от куска скалы.

Корабль летел в окружении собственных обломков, как предводитель мёртвого роя.

Томаш тут же забыл о тошноте и головной боли. Скрежет, который всё ещё бил в уши, исходил, как ему казалось, от погибшего грузовоза. Не было ни единого сомнения, что живых на борту давно нет. Томаш подумал, что это и не корабль вовсе, а лишь пустая, изуродованная оболочка. Глупо даже надеяться на то, что там осталось хоть что-то работающее.

Они не смогут пристыковаться.

Смотреть на мёртвый корабль больше не было сил. Томаш собирался выйти из вирта, когда на одном из бортов грузовоза вдруг вспыхнули многочисленные дюзы — и из них под огромным давлением стал бить густой белый газ.

Включились маневровые.

Глава 9. Предельное торможение

Воздух в рубке отдавал металлом, как отработанный газ. Томаш старался держаться уверенно и спокойно, делал вид, что всё идёт по заранее продуманному плану, правда, план этот изобретался на ходу, и ноги от волнения подгибались в коленях.

— Скоро начнём тормозить. Сами понимаете, «Припадок» не в лучшем состоянии, поэтому…

Томаш резко вздохнул — воздуха не хватало.

— Насир рассчитает точное время манёвров. Экономить гильзы…

Его перебил надрывный стон переборок над головой.

— Экономить гильзы смысла нет, у нас их ещё навалом, а вот корабль надо поберечь. Насир поставит гильзы на максимально позднюю детонацию, а интервал между импульсами сделает побольше. Оставшуюся разницу в скорости покроем маневровыми.

— Как скажешь, аотар!

Насир уткнулся носом в голографический экран и медленно нажимал длинными пальцами на кнопки. Терминал в ответ издавал протяжные звуки, и можно было подумать, что бакариец сочиняет на синтезаторе заунывную мелодию. Над его головой светился призрачный грузовоз, похожий на обезображенный труп кита.

— Но как этот корабль ещё может маневрировать? — спросила Фён. Она заняла пустующий ложемент рядом с Томашем. — Как там может что-то работать?

— Мы знаем не больше твоего. Выглядит он неважно, конечно, но, тем не менее, придерживается некоего курса. Может, это просто автоматика. Может, их сенсоры так на нас отреагировали. Но, если верить маршрутному анализатору, он идёт на Бакар.

— Маршевому у него, судя по всему, полный елдыш! — вставил Насир. — На такой скорости несколько лет идти будет.

— Да, — кивнул Томаш. — Пять лет и шесть месяцев, если быть точным.

— Но как это возможно? — Фён не отводила взгляд от голограммы. — Кто им управляет?