Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

В 2012 году в одном небольшом городе я взялся делать ток-шоу с участием рядовых жителей на местном ТВ, посвященное обсуждению актуальных городских проблем – к примеру, тому, как надо развивать в городе молодежный досуг. Сама идея произвела фурор, поначалу многие не верили, что такое шоу вообще возможно. Потом, правда, вспомнили, что еще в 90-е на этом же ТВ что-то подобное уже делали, и передача имела большой успех. Почему же перестали делать? Люди в ответ удрученно пожимали плечами: «Больше не разрешали…»

Плотный цензурный намордник на местных телеканалах не дает им развиваться и в коммерческом смысле: из-за однообразия и пустоты содержания их смотрят неохотно, соответственно они получают мало рекламы и мало доходов, не в силах вовремя обновлять оборудование и платить достойные зарплаты сотрудникам. Видя вопиющую «бедность картинки» на своих местных телеканалах, зрители с еще большим рвением переключаются на «богатую картинку» федеральных.

Парадоксальным образом ситуация в России с местным телевидением напоминает самые серые и застойные брежневские годы: все локальные каналы, казалось бы, по определению наиболее близкие к зрителю и его насущным проблемам, – как будто черно-белые. Они унылы, однообразны, робки в обозначении язв и чересчур рептильны^[37] в отношении властей предержащих.

Неудивительно, что люди все чаще и чаще с гордостью отвечают интервьюерам: «Я телевизор не смотрю!» Мы смотрим на них с уважением, хотя и догадываемся, что человек просто хочет казаться лучше, чем он есть.

Ностальгия по СССР

Отношение российского «постсовка» к СССР – вопрос непростой. СССР исчез с географических карт уже более 20 лет назад, однако едва ли можно сказать, что это государство, этот мем, этот бренд канул в Лету и интересен только историкам. Сегодня спросом пользуются майки и футболки с надписью «СССР». Есть у нас даже политическая партия «Рожденные в СССР», которая (в отличие от партии Навального, к примеру) успешно прошла регистрацию в Минюсте РФ и может принимать участие в выборах любого уровня.

Однако действительно ли россияне так уж сильно мучаются ностальгией по почившей в бозе стране? Сохранившаяся символика

Если смотреть на названия улиц, то в подавляющем количестве городов и поселков страны сложится впечатление, что СССР никуда и не уходил. В городах, как ни в чем не бывало, сохраняются не только улицы Ленина, Советские, Карла Маркса и т. д., но и имени прочих, совсем уж сомнительных деятелей советского периода. Помню, ехал я как-то по Пензе – и обратил внимание, что нахожусь не где-нибудь, а на улице Урицкого. Только я предался размышлениям – как же так, ведь Урицкий – кровавый чекист, один из организаторов «красного террора», можно ли в наше-то время называть улицы именем террориста? – как маршрутка свернула. Я прочитал очередное название – улица Каляева^[38]

…

А в Самаре одна из центральных(!) улиц до сих пор носит имя Венцека^[39]. Помню, гуляя в первый раз по городу, я заинтересовался, что за Венцек такой. Фамилия какая-то не самарская. И обнаружил табличку с пояснениями, бесстрастно сообщившую, что Франциск Венцек – это бывший председатель Самарского ревтрибунала, в 1918 году «растерзанный толпой».

Характерно, что российских жителей совсем не смущают улицы родных городов, названные именами террористов и палачей – но лишь в том случае, если они «красные». До сих пор в огромном количестве городов есть улицы Урицкого и Каляева, но ни в одном, насколько мне известно, имени Каннегисера^[40]

(человека, застрелившего Моисея Соломоновича) или там Фанни Каплан^[41], стрелявшей и вовсе в самого вождя мирового пролетариата. Хотя – почему? Может, потому, что она промахнулась?

Даже там, где какие-то переименования улиц прошли, они, как правило, носят половинчатый, робкий характер. Порой «половинчатый» в буквальном смысле. В Хабаровске одной из старейших улиц в центре города в 1992 году вернули название «улица Муравьева-Амурского», в честь первого губернатора Восточной Сибири, который, собственно, и заложил город. При большевиках эта улица носила имя Карла Маркса. Так вот, переименована была только часть улицы – на переименование всей у реформаторов из горсовета в 1992 году, очевидно, не хватило сил. Поэтому «Муравьева-Амурского» в Хабаровске и по сей день доходит только до площади Ленина (!), а от него продолжается уже все та же ул. Карла Маркса – вот только нумерация домов на Маркса начинается сразу с дома № 35…

В чем же дело? Ответ можно поискать, изучив драматичную эпопею с попытками переименования города Кирова и Кировской области. Как известно, в 90-е годы на этот счет в области проводилось аж два референдума – то есть не в «нулевые», когда результаты любого «волеизъявления» были известны заранее, а тогда, когда в подсчете голосов была хоть какая-то интрига. И оба раза народ бестрепетно отверг поползновения стереть с карты имя большевистского наркома.