Страна восходящего солнца

Впрочем, все они действительно были важны при наличии такого непростого и довольно спорного момента, как добровольность вступления в ряды в камикадзэ. Мы не будем вдаваться в философские дискуссии на тему, может ли вообще наш выбор в этом мире быть по-настоящему добровольным. Условно сойдемся на том, что на него всегда что-то влияет и он всегда, так или иначе, на что-то влияет. Поэтому под «добровольностью» мы здесь будем понимать всего лишь отсутствие прямого властного или морального давления на выбор потенциальных камикадзэ прежде всего со стороны руководства – высшего, среднего и низшего его звена. По этому поводу высказывались самые разные мнения. Дело в том, что и в самом японском военном и политическом руководстве времен Второй мировой войны не было единого мнения по поводу «правильности» или «неправильности» применения камикадзэ. Причем споры велись и по поводу эффективности, и по поводу принципиальной допустимости тактики камикадзэ как таковой. Так, против предложения адмиралов Ониси и Угаки выступил отставной адмирал Судзуки Кантаро, считавший, что «боевой дух и подвиги пилотов-камикадзэ, естественно, вызывают восхищение. Но, со стратегической точки зрения, эта тактика – продукт пораженчества. Мудрый военачальник не будет прибегать к таким крайним мерам. Атаки камикадзэ проводились без всякой надежды на спасение. Это явное свидетельство страха перед неизбежным поражением, когда не видели никакого другого шанса изменить ход войны в нашу пользу». Противником камикадзэ на уровне среднего руководящего звена был, к примеру, капитан-лейтенант Тадаси Минобэ, командир подразделения ночных истребителей на Филиппинах, в результате переведенный служить в Японию и оставшийся верным своим убеждениям. Многие офицеры считали, что и покойный Ямамото не одобрил бы тактику камикадзэ, так как с большими сомнениями согласился на использование по сути самоубийственных мини-подлодок при нападении на Пёрл-Харбор (и то в данной ситуации, как оказалось, у экипажей этих крохотных двухместных субмарин был небольшой шанс спастись, на чем настаивал Ямамото перед разработкой операции). Так или иначе, уже первые результаты применения камикадзэ и сравнение их успехов с результатами боевой деятельности обычных подразделений переубедили многих скептиков и несколько охладили пыл критиков идеи создания «спецподразделений». Однако с самого начала терзаемые сомнениями Ониси и Угаки задумывали части камикадзэ как исключительно добровольческие. Судя по воспоминаниям пилотов времен Филиппинской кампании, у них действительно был выбор, который они делали совершенно самостоятельно. Дело в том, что в то время командование не перешло к сплошному использованию только камикадзэ в качестве единственно приемлемой формы воздушной и морской войны. Поэтому запись в камикадзэ всех или даже большинства летчиков совсем не требовалась. Боевой дух измученных большими потерями и часто неспособностью нанести серьезный урон врагу пилотов был высок, и желание стать камикадзэ изъявляли многие. Удивительно, но этот боевой дух оставался высоким невероятно (а по западным меркам – и вовсе аномально) долго – почти до самого конца войны. Даже приняв во внимание резкое снижение выпуска различной техники, в том числе самолетов в Японии в 1945 году, тот факт, что количество молодых людей, желающих стать камикадзэ, превышало наличный запас техники в 2–3 раза, говорит о многом. Практически ничто не подтверждает версию о прямом силовом давлении командования воздушными флотами, корпусами и отдельными

кокутай

(авиаподразделениями) на выбор пилотов. Существует, правда, мнение, что такое давление все же было, но в армейских частях (армия всегда считалась в Японии более авторитарной, нежели ее вечный союзник и одновременно соперник – Императорский флот). Нам это кажется более-менее вероятным относительно последних месяцев и недель войны (подтверждения этого – можно найти в мемуарах Кувахары Ясно) – в конце концов, сама идея силой «принужденных» к самоубийственным вылетам камикадзэ кажется довольно бредовой. То есть приказать солдату, летчику или моряку стать камикадзэ

против его воли

ни одно начальство никогда, в общем, не могло, не рискуя выпустить ситуацию из-под контроля. Даже в необычайно дисциплинированной, подчас невероятно авторитарной Императорской армии и тем более на флоте. Другое дело, если эти люди так или иначе уже были внутренне готовы к смерти. Нередко процедура выглядела так – все (или многие) пилоты того или иного соединения писали заявления о своем желании стать камикадзэ, причем особенно пылкие – собственной кровью, а руководство рассматривало их, отбирая подходящие, как ему казалось, кандидатуры для той или иной операции (в этом суть неоднозначных слов многих пилотов и моряков-самоубийц «меня назначили камикадзэ» или «меня выбрали быть камикадзэ»).