Страна восходящего солнца

Как относились к ниндзя сами средневековые японцы? Само собой разумеется, прекрасно натренированные профессионалы-диверсанты и шпионы вызывали целую гамму противоречивых чувств у представителей различных социальных слоев японского общества. Но прежде всего для японца XIV–XVII веков ниндзя были вполне осязаемой реальностью – темой бесконечных красочных рассказов для крестьян (за которыми в эпоху Сэнгоку дзидай не было особого смысла шпионить и у которых вряд ли что-то можно было украсть), поводом для беспокойства для зажиточных горожан и самураев, и заманчивой возможностью и одновременно серьезной головной болью, а подчас и смертельной угрозой для князей и полководцев. Именно последние нередко нанимали ниндзя для выполнения самых разнообразных миссий, относясь к самим синоби как к смертельно опасному, хоть и эффективному оружию. Это отношение иллюстрирует судьба одного из наиболее известных ниндзя-гэнина XVI века Като Дандзо («Летающего Като»), мастера магии, иллюзий и фокусов, а также непревзойденного прыгуна и специалиста по восхождениям. Его сначала попытался нанять владыка провинции Этиго Уэсуги Кэнсин, которому Дандзо продемонстрировал свои выдающиеся шпионские таланты. Однако опасения, что Като подослан врагами, перевесили, и Кэнсин приказал убить лазутчика, который, почуяв угрозу, сбежал к основному противнику Уэсуги – не менее талантливому полководцу Такэда Сингэну (двух этих заклятых недругов современники называли «Небо и Земля» – такое же название носит японский художественный фильм, несколько раз демонстрировавшийся на наших отечественных телеэкранах). На службе у Такэда Като Дандзо совершил несколько выдающихся подвигов – например, захватил прекрасно укрепленный замок Сува. Но и у него Като прослужил недолго – оклеветанный придворными князя, он был объявлен вражеским шпионом и убит. Впрочем, многие ниндзя оседали на службе у одного князя надолго, нередко на всю жизнь, делали успешную карьеру, пользовались немалым авторитетом, получали солидное жалованье в сотни и тысячи

коку

(около 150 кг) риса наравне с обычными самураями и умирали обеспеченными уважаемыми людьми. Яркий пример – начальник разведки и контрразведки сёгуна Токугава Иэясу по имени Хаттори Хандзо Первый (по прозвищу Дьявол), родоначальник целой династии синоби на службе у сёгуната Токугава (Первый он потому, что его сын и внук также носили имя Хандзо).

Но такие ниндзя редко становились темой для рассказов у очагов в крестьянских домах. Неизмеримо большей популярностью пользовались героические одиночки-неудачники (недаром в японском языке существует специальный термин

хоганбиики

), бывшие на службе у проигравших в ходе междоусобицы князей, а затем оставшиеся «без работы». Больше всех других под это описание подходит знаменитый японский «Робин Гуд» Исикава Гоэмон, который действовал в последние десятилетия XVI века. Кроме своего мастерства в обращении с огнестрельным оружием и прыжках, Гоэмон заслужил добрую славу тем, что нередко раздавал часть награбленного или украденного простым крестьянам. Впрочем, как и подобает японскому трагическому герою, наибольшую славу Гоэмону принесли не успешные проникновения в замки и дома зажиточных самураев и горожан, а неудачные попытки убить Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси (последнего, по легенде, Гоэмону «заказал» родной племянник второго объединителя Японии – Хидэцугу). Судьба Гоэмона печальна – в конце концов его схватили агенты Хидэёси. Знаменитого ниндзя-разбойника сварили живьем в котле на площади в Осака. Кстати, до сих пор особый вид цельнометаллического котла для традиционной японской ванны ( о-фуро) в некоторых селах страны Ямато называют гоэмон-буро.