«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

Для перевозки мариупольцев командующий отрядил «Прут» — самый крупный (5400 тонн в полном грузу) и вместительный (600 мин в двух погребах) заградитель Черноморского флота, способный принять 630 человек пехоты (в декабре 1909 г. переоборудован из парохода Добровольного флота «Москва»)^{225}. Решение направить в Ялту столь ценный корабль, к тому же имевший на борту полный запас мин (который, кстати, составлял без малого половину количества мин, поднимаемого всем флотом[47]), немало озадачивало современников и позднейших исследователей, но являлось в известной степени вынужденным. Вот как аргументировал свое решение А.А. Эбергард, отвечая спустя несколько дней на вопрос морского министра: «Я послал заградитель «Прут» как единственный в то время транспорт под парами (он был с флотом в море на маневрах). В моем распоряжении были годные для перевозки войск только «Прут», «Кронштадт» и четыре заградителя. На заградителях, так же как и на «Пруте», были мины, но более современные. «Кронштадт» (отменно оборудованная плавмастерская. —

Д. К.) для нас более ценен, чем «Прут»^{226}.

Когда около 2 часов пополудни 15 (28) октября флот вернулся в Севастополь, на флагманском корабле был поднят адресованный «Пруту» сигнал «приготовиться к походу», а его командир был вызван на «Георгий Победоносец». Там капитана II ранга Г.А. Быкова[48]

принял адмирал А.А. Эбергард, который приказал командиру «Прута» идти в Ялту, на следующее утро взять на борт батальон и незамедлительно возвращаться в Севастополь. Проходя через помещение оперативной части, Г.А. Быков узнал от офицеров штаба о радиосообщениях рейсовых пароходов РОПиТ, из коих следовало, что в Черном море находятся турецкие боевые корабли. Зайдя к начальнику охраны рейдов капитану I ранга В. З. Бурхановскому за указаниями для прохода минных заграждений, Георгий Александрович высказал уместное опасение, «как бы «Прут» со своим батальоном не напоролся на «Гебен»^{227}.

Перед выходом в море начальник отряда заградителей контр-адмирал Н.Г. Львов со штабом перешел на «Великую княгиню Ксению», а находившиеся на «Пруте» ученики Минной школы были отправлены в береговой экипаж.

После 5 часов пополудни «Прут» снялся с бочек и вышел в море. Командир приказал затемнить корабль и не включать ходовых огней, а сам во все время перехода не сходил с мостика. Расшифрованное около 21.00 радио командующего о пребывании «Гебена» в Черном море и о назначенном на утро выходе флота из Севастополя, вероятно, только усилило тревогу Г.А. Быкова.

Около полуночи, когда уже открылись огни Ялты, командир «Прута» получил радиограмму комфлота: «Ночь держитесь в море. После рассвета возвращайтесь в Севастополь, вскрыв, если появится неприятель, пакет 4Ш», и затем указание: «Завтра приготовиться ставить мины», адресованное, кроме «Прута», остальным заградителям отряда контр-адмирала Н.Г. Львова, а также «Дунаю», «Беш-Тау», «Дых-Тау» и начальнику обороны Керченского пролива^{228}. Из опасения ночной встречи с дозорными миноносцами командир заградителя решил держаться мористее и лишь после рассвета подойти к исходной точке входного фарватера. Мотивы этого решения со слов самого Г.А. Быкова впоследствии изложил П.А. Варнек: «Быков предполагал, что на рассвете в этом районе его прикроет флот или, во всяком случае, сильный отряд и обеспечит вход в Севастополь. Он думал, что в противном случае ему приказали бы зайти в Ялту или скрываться в Балаклаве, что с его опытом не представляло затруднений, или же пройти в Севастополь, пользуясь известным ему фарватером между берегом и минными заграждением»^{229}

. Коль скоро командир «Прута» рассчитывал на активное содействие всего флота или «сильного отряда», резонно предположить, что на заградителе не приняли радио с распоряжением «поддержать «Прут», переданное штабом флота капитану I ранга князю В.В. Трубецкому — ведь только ему специально ставилась задача обеспечить возвращение заградителя в базу.

Радио командующего об открытии военных действий на «Пруте» приняли в 5.20. Не имея новых инструкций, Г.А. Быков, находившийся много мористее точки «Аз», приказал ворочать на инкерманский створ. С побудкой на корабле началась подготовка к постановке минного заграждения. Начало светать, но северную часть горизонта застилала полоса тумана.

В 06.33 со стороны берега было замечено зарево, «как от сильной канонады», что дало командиру «Прута» основание предположить, что между ним и Севастополем находятся неприятельские корабли. Пытаясь избежать встречи с противником, Г.А. Быков приказал увеличить ход до полного и повернул на юго-восток — в направлении Балаклавы.