Странник по прозвищу Скиф

«У меня нет дум — удар копья мои думы!»

Хоть и короткий клинок, хоть и не копье, да режет глубоко! Не зря, выходит, потомков Аматэрасу почитали грозными бойцами; и оружие у них было таким же грозным, беспощадным, и ковались клинки их не затем, чтоб пугать да ранить, а чтобы убивать. Острие катаны ударило степного всадника между лопаток, рассекло хребет, пробило ребра, на ладонь вышло из груди. Шинкас вскрикнул и захлебнулся кровью; один аркан ослаб, и Джамаль, вывернув кисть, полоснул по другому мечом. Лицо его покраснело от ярости; приподнявшись в стременах, он воткнул оба своих клинка в живот степняку, что пытался совладать с его конем. Тот хрипло вскрикнул и начал сползать с седла.

«Хороший человек князь, — подумал Скиф, разворачивая жеребца, — а ударил жестоко. Пробил бы горло… быстрая смерть, без мучений… Ну, бой есть бой! Нет у меня сердца — лед горных вершин в груди!»

Меч Сийи с бронзовой рукоятью, изукрашенной бирюзой, играл и пел в его руках. Он походил на шпагу, с которой Скифу приходилось иметь дело, но казался пошире на палец и длиннее; к острию лезвие слегка расширялось, напоминая древесный лист. Скиф крутил клинком, отбивал удары секир, не пытаясь нападать, — против пятерых врагов шансов у него было немного. Но вдруг рядом очутился Джамаль, потом за спиной застучали копыта — амазонки, развернув коней, снова мчались в атаку. Ударили копья, степняки отпрянули с хриплым воем — один вылетел из седла, трое, бросив оружие, зажимали раны. Глухо рявкнул белый зверь, ему ответил протяжный клич шинкасов, и поле битвы внезапно опустело — десяток уцелевших разбойников стремительно уходил к зарослям высокой травы.

Скиф вытер меч о гриву своего скакуна, свесился к земле, выдернул из мертвого тела катану. «Не задирайся с местными», — говорил Сарагоса… А он ответил: «Я — не убийца!» Он и вправду не хотел убивать, но обстоятельства были сильнее: три человека, валявшиеся на земле, пали от его клинка. Схватка, однако, шла на равных: сила против силы, ловкость против ловкости, меч против топора.

Подъехала Сийя, оглядела его забрызганные кровью руки, одобрительно покачала головой.

— Ты настоящий боец, светловолосый! Таких я еще не видела среди мужчин… Ты и с луком обращаешься так же хорошо?

— Нет. — Он протянул ей меч с бирюзовой рукоятью.

— Ну, я тебя научу… сегодня или завтра. — Девушка улыбнулась, лукаво сверкнув глазами.

Скиф осмотрелся. Тамма с Джамалем направлялись к людям Зуу'Арборна; во время скоротечной схватки маленькие мореходы сбились в кучу вокруг купца и дрожащими голосами распевали молитвы богам Джарайма. Одна из амазонок объезжала поле боя, иногда деловито тыкала копьем в распростертые в траве тела шинкасов — добивала раненых; вторая девушка, не слезая с седла, перетягивала предплечье чистой тряпицей.

— Злобные тха… — Сийя ап'Хенан повела бровью в сторону мертвецов. — Нападают, когда их пятеро на одного… Но сегодня они просчитались!

— Что им было нужно? — Скиф вытер катану, вложил ее в ножны. — Хотели убить?

— Нет, у них другой промысел. Они отродья демонов, светловолосый… Схватили бы нас и продали ару-интанам — за зелье, что дарит дурные сны.

— А что с нами бы сталось?

— Что? — Сийя нахмурилась. — Странные вопросы ты задаешь, светловолосый! Мы носим в себе частицу богов — ты и я, каждый из нас, каждый человек… Без нее мы — сену, всего лишь жалкие сену… Вот наше сокровище, вот добыча для демонов! Но мы, женщины Амм Хаммата, с ним бы не расстались… просто умерли бы! Ведь нас защищают Безмолвные, и демонам не удалось бы насытиться нашими душами. Ну, а вас с Джаммалой обратили бы в сену, в живых мертвецов… Разве их нет в Джарайме?

Слова ее были загадочны и непонятны, но Скиф решил, что пускаться в расспросы не время. Он лишь покачал головой и буркнул:

— Джарайм — не моя страна. Мы с родичем из других краев, из далеких… очень далеких, Сийя. Она пожала плечами.

— Мир велик, светловолосый, мир велик! Но если в вашей земле не слышали про ару-интанов, не видели сену, ты должен быть вдвойне осторожен. Не хотелось бы мне, чтоб ты забыл, как улыбаться и как любить женщину…

* * *

Через день, вечером, когда костер прогорел и три луны сияющими фонарями повисли в ночном небе, Сийя поднялась и протянула Скифу руку.

— Я обещала поучить тебя стрелять…

Он посмотрел на свой лук из дерева падда, на темную степь, на гаснущий костер, затем перевел взгляд на лицо девушки. Она улыбалась — лукаво и чуть насмешливо. Джамаль, сидевший рядом, подтолкнул компаньона локтем в бок, шепнул в самое ухо:

— Не сомневайся, дорогой, сейчас самое время для таких дел. Я бы тоже не отказался, чтоб меня поучили… — Он многозначительно скосил глаз на Тамму. — Заодно узнал бы кое-что интересное… про город с башнями, про демонов и тайные заклятия… Женщины становятся разговорчивей, когда их одаришь лаской.