Странное наследство

- А вот этого не нужно делать, малышка! Пока что я буду вести себя так, словно тоже не знаю о том, что ты девушка. А сейчас отправлюсь в бар, чтобы представиться мистеру Дугласу. И не злись. Твой отец, мой дядя Фрэнк, узнал через своих людей, что Берни Дуглас очень порядочный и благородный джентльмен.

- От его благородства я плачу и проклинаю каждый день своей жизни! - Оливия обиженно засопела.

- Похоже, что ты влюбилась, девочка. И влюбилась в достойного человека! - Рони ласково погладил Оливию по кудрявой голове и мягко поцеловал в лоб.

- Что ты городишь, Рони!? Я ненавижу его! Ненавижу! Особенно, когда он уходит к этим падшим женщинам или пытается уговорить, чтобы я согласилась уничтожить бабушкино хозяйство! Я готова выцарапать ему глаза! Зубами впиться в горло до крови!

- Остановись, Олив! Если будешь так ревновать - сожжешь свое сердце… Помолчи, сестренка. Миссис Абигейл Гибсон была мудрой женщиной! Скорее всего, она давно поняла, что ты влюблена в мистера Дугласа. И твое счастье, что у него нет постоянной подруги или жены.

Рональд Уолкотт, тихо прикрыв за собой дверь, отправился в салун.

- И ты туда же! - Олив дождалась, когда за Рони закрылась дверь и швырнула ему вслед горшок с геранью. Горшок раскололся на мелкие кусочки. Земля рассыпалась по полу, а стебель с распустившимися ярко-красными цветами сломался. Рони осторожно приоткрыл дверь и подтвердил строгим голосом:

- Ну, вот! Я оказался прав. Ты его ревнуешь. Смири свое сердце, Олив, ведь в тебе течет кровь гордого индейского племени!

Глава 2

Мать Оливии, Эстер Гибсон умерла от пневмонии, когда девочке не исполнилось и пяти лет. Отец девочки к тому моменту пропал на бескрайних просторах страны. Фрэнк Смитт отправился на золотые прииски в Калифорнию, потом участвовал в мексиканской войне. Чтобы заработать денег на постройку фермы, о которой мечтала его молоденькая жена, он готов был пойти на многие жертвы.

В те, кажущиеся Оливии давними, времена они жили в краю лесных озер и болотистых пустошей - штате Миннесота, в небольшом городке Крукстон. Широкие окна бабушкиного дома наполняли комнаты блеском солнечного света. Солнца было очень много в этом мире, и его лучи привольно играли в водах широко расплеснувшейся Миссисипи.

Оливия не помнила, как умерла Эстер Гибсон. Бабушка почему-то не взяла ее на похороны, а лишь сообщила внучке, что ее мама Эстер превратилась в Божьего Ангела и улетела на небо.

Абигейл Гибсон, вдова мелкого торговца, недолюбливала мечтательного, романтически настроенного зятя Фрэнка Смитта. Она не хотела, чтобы ее внучка встречалась со своим отцом. Самолюбие миссис Абигейл Гибсон было уязвлено еще и тем, что дочь, ее гордость, ее прекрасная Эстер сожительствовала с парнем-полукровкой. Когда же в городе распространился слух, что зять миссис Гибсон потерпел неудачу на прииске и примкнул к банде гангстеров, грабящих банки, Абигейл покинула Крукстон. Пожилая, но еще полная сил женщина стала искать такое место, где никто не знал бы о судьбе ее несчастной дочери и незаконном положении внучки. Дом пришлось продать и отправиться подальше от благодатной Миннесоты на еще не освоенный Запад, в штаты, недавно отвоеванные у Мексики. Оливии же бабушка сказала, что ее отец погиб.

Сколько помнила себя Оливия, они срывались с места, как только бабушка получала очередное письмо. Но однажды, когда они жили в городе Форт Морган, письма долго не было, и бабушка начала беспокоиться. В то время она работала экономкой и кухаркой в публичном доме <Эдем>. Оливии к тому времени исполнилось семь лет. Она и в самом деле росла избалованной девочкой. Ее баловала не только бабушка, но и все девушки и женщины, работавшие в публичном доме. Они веселились, облачая малышку в мальчишескую одежду. Покупали брючки, кепки, курточки и коротко остригали ее замечательные кудряшки. В Форте Морган, где бабушка с внучкой, в конце концов, нашли приют и временный покой, все считали Оливию мальчиком. Все, кроме хозяйки публичного дома и девушек-проституток.

В тот вечер Оливия лежала в своей кровати и слушала сказку, которую усталая бабушка читала ей сонным голосом. Кто-то коротко позвонил в дверь. Абигейл набросила теплый халат:

- Я сейчас вернусь!

Оливия лежала в теплой комнате под разноцветным лоскутным одеялом и прислушивалась к каждому звуку. До нее донесся сердитый голос бабушки, словно бы отчитывающий кого-то провинившегося перед ней. Отвечающий на бабушкину брань мужской голос был ей неуловимо знаком. И она вспомнила, как этот голос называл ее букашкой, малышкой, божьей коровкой, сердитым утенком… У пришедшего, конечно же, густые черные брови и серо-зеленые глаза…

Оливия, точно подхваченная приливом чувственных волн, вскакивает с постели, ноги подкашиваются и путаются в сползшей с постели простыне. Малютка с размаху падает на пол и издает громкий ликующий крик:

- Папа! Милый папочка, я здесь!