Странствия Шута

Это была неправда. Мне не становилось лучше. Мне становилось хуже. Я терял остроту ума и восприятия. Мир, что еще недавно танцевал и цвел вокруг во всей своей полноте и сложности, теперь подергивался дымкой, тускнел, упрощался. Стул снова стал просто стулом, все отзвуки дерева и леса, содержавшиеся в нем, затихли и сделались незначительными. На стуле сидела Неттл, и она снова была просто Неттл, а не слиянием могучих рек – меня и Молли, и не тихой заводью, где ворочался и рос ее ребенок. Мне не становилось лучше. Я упрощался, замедлялся, глупел. Снова делался человеком. А вот кем я был несколько предыдущих часов, я сказать не мог. Не знал подходящего слова.

Я поднял глаза на Дьютифула. Он выжидательно смотрел на меня.

– Шут, – напомнил я.

– Он был еле жив. Когда его нашли, то приняли за нищего или безумного бродягу. Его доставили в лазарет и положили в чистую постель, чтобы он мог спокойно умереть. Но потом одна юная ученица узнала в нем человека, которого ты принес в замок. Ей пришлось изрядно пошуметь, чтобы заставить наставницу прислушаться, но в конце концов они отправили ко мне гонца.

К тому времени Эш уже поднял тревогу из-за исчезновения лорда Голдена. Мы послали слуг обыскивать покои для гостей, но никто не ожидал, что он сумеет добраться до самых конюшен. Моя мать и ее целительница оказались в лазарете прежде, чем я. Она велела перенести его в свои личные покои. Там целительница попыталась помочь лорду Голдену, но едва она прикоснулась к нему, он очнулся с воплем и откуда-то нашел силы, чтобы, э-э-э, резко воспротивиться лечению. Моя мать прислушалась к его пожеланию и отпустила целительницу. Прежде чем снова потерять сознание, он попросил отнести его назад в старое логово Чейда. Мы так и сделали. А моя мать осталась бдеть у его смертного одра. Она покинула свой пост, только когда узнала, что на вас с Чейдом напали, а потом вы исчезли. Сейчас она снова там.

– Я хочу пойти к нему.

Я услышал достаточно и лишь надеялся, что смог произнести слова ровно, не выдав своего отчаяния. Мой друг умирает, а вместе с ним я потеряю и последнюю ниточку, ведущую к Би. Только Шут во всем мире мог сказать, зачем Слуги Белых Пророков явились в Ивовый Лес и похитили мою дочь и что они собираются с ней делать.

– Не теперь, – твердо сказала Неттл. – Прежде чем повидаться с ним, ты должен узнать, что произошло.

Я не думал, что могу испугаться сильнее, чем уже испугался, но напрасно.

– Но что же?

«Неужели предательство?» – пронеслось у меня в голове.

– Разумеется, я пришел повидать его, – продолжил Дьютифул свой рассказ. – Однако, если у него еще и оставались какие-то силы, он потратил их на борьбу с целительницей. Он был глух и нем. Я потянулся к нему Силой, но не нашел его. А для моего Дара он оставался невидимым. Моя мать была рядом и ухаживала за ним. И парнишка Чейда, Эш, тоже. И… ворона.

В последнем слове прозвучал легчайший намек на вопрос, но я сделал вид, будто не понял. Возможно, позже у меня будет время рассказать, откуда взялась птица. Сейчас это не важно.

– Мальчик ужасно расстроился. Я подумал, его мучает совесть, и сказал, что никто его не винит и что я лично передам лорду Чейду, как он, Эш, хорошо выполнял свои обязанности. Но оказалось, я ошибся. Мальчик переживал не из-за того, что его станут попрекать случившимся. Он искренне горевал о судьбе лорда Голдена. Моя мать заверила его, что мы сделали все возможное и Шут сам решил перестать бороться за жизнь. А мальчик твердил, что лорд Голден – герой и не должен умирать таким позорным образом. Он заплакал. Мы сказали, что он совершенно прав, однако вряд ли ему от этого сделалось легче.

Я был уверен, – продолжал Дьютифул, – что они будут хорошо присматривать за Шутом и, если что-то случится, позовут меня. Мать полагала, что нам остается только по возможности облегчать его страдания, что она и делала, прикладывая ему холодные компрессы, чтобы снять жар. Я ничем не мог помочь. И ушел.

У Шута жар. Для того, у кого всю жизнь кожа была холодной на ощупь, это большая беда. Дьютифул говорил извиняющимся тоном, и я не мог понять, за что он просит прощения. Ненадолго умолкнув, он переглянулся с Неттл.

– Что? – резко спросил я.

Риддл поднял голову и заговорил:

– Если вкратце, леди Кетриккен отлучилась, чтобы встретить вас у Камней-Свидетелей. И пока никого из нас рядом не было, Эш самовольно дал что-то лорду Голдену. По-видимому, какой-то эликсир, или снадобье, или редкую микстуру. Он не признаётся, что это было, твердит только, что лорд Чейд велел помогать больному всеми доступными средствами, и он, Эш, это и сделал. И это снадобье… изменило Шута.

Теперь они все напряженно смотрели на меня, словно ожидали, что я пойму нечто, недоступное их пониманию.

– Так оно исцелило его? Или убило? – Меня тошнило от бесполезных слов, этих жалких огрызков смысла. – Я иду к нему.

Дьютифул открыл было рот, но Риддл не побоялся возразить своему королю, качая головой:

– Пусть идет. Словами этого не объяснишь. Чего человек не понимает, он и описать не может. Пусть сам увидит.