Страшные истории Сандайла

Он что-то говорит, но я нажимаю маленькую красную кнопочку, и его голос пропадает. Отключаться, пока он не закончил, пожалуй, не стоило, ему это очень не нравится. Но я не хочу, чтобы он за мной приезжал. Энни нельзя оставлять одну. Не уверена, что мама сейчас тот человек, которому стоит рядом с ней находиться.

«Скоро у нас может появиться другая мама», – говорит Бледняшка Колли.

Я страшно взволнована, а в такие минуты все вокруг меня бурлит в вихре кипящего пара.

«Успокойся, Тепляшка Колли», – продолжает она.

«Заткнись».

Но она права, мне на самом деле надо успокоиться. Перед глазами пляшут яркие мушки, внутри вскипает то самое чувство, которое мне не остановить.

Я зажмуриваю глаза, сжимаю кулаки, неподвижно замираю и стою так до тех пор, пока окружающий воздух не перестает клубиться жарким черным маревом.

«Лучше бы тебе найти что-нибудь острое. В глаз иглу воткни!»

«Мама считает ножи», – говорю я Бледняшке Колли.

«Спорим, она их спрятала?»

Иногда Бледняшка Колли буквально блещет умом. Ящичек для ножей зияет пустотой. Как и большая подставка для них на кухонной стойке.

Я максимально выдвигаю ящичек. «Может, один все же остался? Может, куда закатился?»

«Хорошая мысль, – без особой охоты соглашается Бледняшка Колли. И через мгновение добавляет: – Слушай, там что-то есть».

Я достаю находку. Это старая черная коробка, усеянная разноцветными кнопками. С антенной, будто у радиоприемника.

«Что это?»

«Не знаю».

Я провожу по кнопкам пальцами, как по клавишам пианино. Сзади имеется панель – я ее открываю. Внутри все покрыто белым налетом. Что бы эта коробочка собой ни представляла, теперь она точно не работает.

Я нажимаю небольшую кнопочку, похожую на конфетку, но не вижу, чтобы это к чему-то привело. Похоже, неисправна. Однако мне нравятся сломанные вещи, больше не нужные другим, поэтому я кладу ее в карман.

Потом возвращаю мобильный телефон обратно на комод – осторожно, как живое существо. На секунду замираю, слушая мамино дыхание, а когда опять поднимаю на нее глаза, вижу, что она на меня смотрит.

– Тебе что-нибудь нужно, Колли?

Не думаю, что она видела, как я клала ее телефон. Или все же заметила?

Я стараюсь добавить в голос немного меда, подражая Энни.

– Мамуль, может, расскажешь мне, что было дальше?

Ей, похоже, это приятно.

– Хорошо, – говорит она.

Оружия у меня нет, бежать я не могу, поэтому мне остается только одно – подружиться.

Роб, когда-то давно

От усталости у меня все валится из рук, рубить собакам по утрам мясо с каждым днем становится все более отвратительно. После того как Джек привиделись призраки собак, я всю ночь не сомкнула глаз. Большой палец под бинтом легонько пульсирует. Мии я сказала, что ударила его молотком.

– Ты в порядке? – в двадцатый раз спрашивает меня Джек.

Не знаю, что ей на это ответить. Сама она выглядит как обычно, разве что немного уставшей. Поверить в то, что прошлым вечером она пыталась откусить мне палец, очень и очень трудно.

– Джек, что это было?

– Я думаю, мне приснился сон.

– Понятно, – отвечаю я.

На сон, конечно же, совсем не похоже, но спорить у меня нет ни малейшего желания.

– Это больше не повторится, Санденс, – говорит она, – обещаю тебе. Просто еще немного, и я здесь сойду с ума. Нам надо привести в действие План.

– Согласна, – говорю я.

О необходимости «привести в действие План», говорят девочки в Бингли-Холле. По правде говоря, я не думала, что нам и правда придется что-то делать. Для меня это лишь идея, сродни привычке лежать вечером в постели и грезить об идеальном бойфренде. У моего, например, белокурые волосы, выглядит он в точности как Роберт Редфорд, только с зелеными, как у меня, глазами. Занимается творческой профессией, к примеру хореографией. Француз. У Джек он спасатель, темноволосый, но с голубыми глазами, как у Роберта Редфорда. (Из двух наших воображаемых принцев ни тот, ни другой не проявляют ни малейшего интереса к науке.)

– Спрашивать Фэлкона будешь ты, договорились? – Джек вытирает о передник руки, оставляя на нем кровавую полосу. – Тебя он послушает. Ты же ведь у нас хорошая.

– Ладно, спрошу, – отвечаю я, – только никакая я не хорошая.

– О, Фэлкон… – говорит Джек и визгливым голосом продолжает: – А расскажи-ка мне опять о низкоактивной моноаминоксидазе А. – Потом прикрывает передником нижнюю часть лица и хлопает ресницами. – А я плохая. И интересная.

– Ты прям как Мэрджори в тот момент, когда она узнала о списывании на экзамене в четвертом классе.

– А вот и нет!

Когда Джек отворачивается, я осторожно кладу ей на хвостик немного потрохов, которые на несколько мгновений неподвижно замирают, а потом под ее вопли соскальзывают ей за воротник. И все возвращается в норму.