Страшные истории Сандайла

Она тоже сейчас в комнате рядом со мной – сидит, положив ладонь на мою руку. Ее голос звонок, как колокольчик. «Дети – те же зеркала, отражающие все, что с ними происходит. И надо заботиться о том, чтобы их всегда окружало только добро. Запомни это, Санденс».

По щекам катятся горячие слезы. Вариант спасти обеих моих дочерей всегда был только один.

Я осторожно открываю голубую пластиковую коробочку. Из ее щелей сыплется грязь, однако шприц в целости и сохранности. Жидкость в нем, характерного бледно-пурпурного цвета, выглядит как всегда. А такие вещи вообще портятся? У них бывает срок годности? Мои пальцы касаются поршня. Я представляю, как все глубже и глубже вонзаю иглу в плоть.

Слишком трудно. Не знаю, удастся ли мне довести дело до конца.

* * *

Ирвин звонил семнадцать раз. Я перезваниваю.

– Тебе определенно надо держать телефон при себе, – вкрадчиво говорит он. Опасность!

– С Энни все хорошо? – спрашиваю я. – Сначала ответь мне на этот вопрос.

– Ты слишком требовательна для женщины, которая бросила больную дочь, а сама отправилась в пустыню охотиться на призраков.

Я делаю глубокий вдох. Ну что ж, приступим.

– Колли я забрала у тебя навсегда, – звучат мои слова, – Энни заберу тоже. И все им о тебе расскажу, чтобы они знали, какой ты.

– Слушай, Роб, что это на тебя нашло? – В его голосе слышится страх. Иметь дело с психованной женой – это тебе не шутки. – Я что, пропустил родительский вечер или что-то в этом роде?

– Все кончено, Ирвин.

Я ненавижу себя за то, что у меня так дрожит голос. И за то, что в конце каждого предложения чуть повышаю тон, отчего мои слова больше похожи не на утверждение, а на вопрос.

– Судя по всему, ты немного на взводе, – со вздохом говорит он.

– Я решительна и тверда, как скала.

– Думаю, мне лучше туда к вам приехать.

– Не надо никуда приезжать, видеть тебя больше не желаю.

– Роб, я ведь и правда очень тревожусь. Колли сказала, что ты трясла ее за плечи.

Из моих глаз брызжут слезы вины. Когда они успели поговорить? Я опять делаю глубокий вдох и повторяю сказанное самым ровным тоном, который только могу на себя напустить.

– Мне не до шуток. Я с тобой развожусь, а детей забираю.

– Роб, ты же знаешь, что я не позволю тебе этого сделать, – произносит он, переходя на свой здравый голос.

Я даю отбой, едва заметным жестом касаясь красной кнопки, словно этим могу смягчить всю колоссальность своего поступка. В разговоре с Ирвином трубку не вешают.

– Вот ты это и сделала, Санденс, – шепчу я себе, замечая, что окружающий мир подрагивает по краям.

* * *

Я беру телефон и опять звоню Ирвину. На этот раз я настроена мирно. Плаксивые нотки в собственном голосе мне ненавистны. К глазам подступают слезы. Карусель все кружит, кружит и кружит.

Потом спускаюсь вниз, где меня уже ждет Колли.

Роб, когда-то давно

Я стою у окна, обращенного на восток, и смотрю на собачье кладбище. В моей руке письмо. Этого момента я ждала не один месяц, но теперь, когда он, наконец, наступил, чувствую себя как-то странно взволнованной.

В голове бродят мысли о Пятнадцатом, труп которого теперь выбеленными косточками лежит в земле. Я представляю жестяный ланчбокс в объятии его ребер – железное сердце в клетке из слоновой кости. Интересно, а на страницах, которые теперь похоронены под землей в этой коробке, есть что-нибудь о моей маме? Лили… Но может случиться, что это вообще полная ерунда. Тогда со стороны Джек это окажется лишь удачной злой шуткой. Воображение рисует, как темной ночью я раскапываю при свете фонаря могилу и ковыряю пальцами гниющую плоть, только чтобы отыскать на этих потрепанных листиках лимерик или какой другой прикол. Может, даже слово дура

, написанное много-много раз…

Нет, секреты Сандайла я готова оставить в покое – пусть себе лежат покойниками в земле.

Я дожидаюсь ужина, когда мы все вместе собираемся на кухне за столом. Грядут зимние ночи. На окна набрасывается ветер. Сегодня у нас баклажаны и омлет из тофу. Стоять у плиты этим вечером очередь Фэлкона, а он ничего другого готовить не умеет. Баклажаны он подает в виде серой студенистой массы. Тофу крошится и слишком сухой.

– Сегодня разговор у нас начинает Роб, – произносит он.

По вечерам за столом каждый из нас по очереди поднимает потенциально интересную тему, чтобы не ужинать в полном молчании. Фэлкон и Мия обычно выбирают музыку или искусство. Им все хочется нас чему-то научить.

Я делаю глубокий вдох и говорю:

– Хочу сообщить вам, что у меня теперь есть аттестат об окончании школы. Я все делала по электронной почте. Потом подала документы в колледж, и меня приняли.

Джек медленно поднимает на меня глаза, похожие на два темных озерца. В последнее время она немного пришла в норму, хотя мы с ней почти не говорим. Большую часть времени она работает на свежем воздухе с Павлом. Ниже рукавов футболки у нее здорово загорели руки, по ночам она спит и по идее должна выглядеть хорошо, но на самом деле очень исхудала и по виду совершенно измождена.