Страшный Крокозавр и его дети

— Я не хочу выступать, — не поднимая головы, буркнул Миша.

— Почему? — удивилась Галя. — А юмористические рассказы?

— Не хочу, и все.

— Галя, не настаивай, — вмешался Петр Владимирович. — В концертах самодеятельности выступают только добровольно. Между прочим, я могу помочь тем, кто хочет читать стихи или рассказы.

Галя Крышечкина тут же откинулась, быстро и оживленно зашепталась с Аллой Анохиной, сидевшей сзади нее. Обе девочки одновременно подняли руки.

— Пожалуйста, принесите нам стихи и чтобы очень хорошие, — также одновременно сказали Алла и Галя.

Потом перешли к «разному». И вдруг вскочил Вова Драчев.

— А как же Ключарев и Крутов? А их когда будем прорабатывать?

Со всех сторон на него полетели негодующие взгляды, послышались презрительные шепотки: «Тюфяк!»

— Мне кажется, сбор отряда не должен рассматривать поступок Миши и Васи, — убежденно сказал Петр Владимирович, не вставая с места. — Я уверен, у нас такие случаи больше не повторятся.

— Что, получил? — Вася Крутов показал Вове не то кулак, не то кукиш.

Галя Крайнова уже хотела было объявить, что сбор отряда окончен, но Петр Владимирович ей шепотом напомнил:

— Галя, еще о том, как пересаживаться.

— Задержитесь на две минуты, — скомандовала Галя Крайнова. — У нас неправильно размещены ребята за партами: слабые ученики сидят со слабыми, а сильные — рядом с сильными. А надо по-пионерски, чтобы сильный сидел на одной парте со слабым и помогал ему. — Она повернулась к Петру Владимировичу, который в это время перелистывал классный журнал, и спросила его: — Вы как бы хотели рассадить?

Тот с трудом вылез из-за парты, даже крышка затрещала, встал рядом с Галей Крайновой и, пробегая глазами фамилии в журнале, начал говорить:

— Вот, например, два хороших ученика, которых я предлагаю рассадить, — Игорь Ершов и Алла Анохина. Этим самым…

Что случилось? Будто электрический ток проскочил по рядам. Кто сидел наклонившись, тотчас же выпрямился, многие спрятали головы в плечи. Все будто оцепенели. Иные глядели явно враждебно. Галя Крышечкина покраснела и сердито сверкнула своими большущими глазами. Игорь Ершов и его соседка Алла Анохина совсем растерялись. Светлана переменилась в лице. Она то прижимала пальцы к виску, то отпускала их, одновременно отрицательно мотая головой, посылала какие-то тайные знаки Петру Владимировичу.

Что случилось? Он ничего не понял, но почувствовал, что сделал какую-то грубую ошибку.

Галя Крайнова встала из-за учительского стола.

— Я — председатель совета отряда, — мужественно отчеканила она, — я категорически против. Ершова и Анохину рассаживать нельзя!

Все заволновались, несомненно одобряя Галю Крайнову.

Встала и Светлана.

— Петр Владимирович, вы у них не все порядки успели узнать. Галя Крайнова права. Игоря и Аллу рассаживать нельзя, — сказала она.

Петр Владимирович пристально оглядел всех. Почему между учительским столом и первым рядом парт словно встала стеклянная стена? Он почувствовал одно — сейчас никак нельзя выяснять это «почему?».

— Ну хорошо, отложим этот вопрос до понедельника, — сказал он и посмотрел на часы. — А сейчас на ужин…

Хоть бы кто-нибудь подошел к нему с самым пустяковым вопросом или попросил его прийти в спальню с новым рассказом! Все разошлись молча, явно избегая его.

Он остался вдвоем со Светланой в опустевшем и тихом классе.

— Сбор начался на пять с плюсом, а кончился из-за вас хуже чем на единицу, — горько упрекнула его Светлана. — Вы историю Игоря и Аллы не таете, а я ее узнать успела, да еще во всех подробностях.

Они договорились, что после отбоя отправятся домой вместе. По дороге она ему все расскажет.

ЧТО ЭТО-ДРУЖБА ИЛИ?..

За ужином Петр Владимирович сел за отдельный столик. Ему хотелось собраться с мыслями.

Он решил до встречи со Светланой ничего серьезного не предпринимать, поменьше разговаривать с ребятами. Сейчас он вызовет Мишу Ключарева и передаст ему записку с вопросами Вячеслава Александровича для матери. А потом подольше, до самого отбоя, займется с Вовой Драчевым.

Он встал и позвал Мишу.

И они пошли через всю столовую: впереди — высокий, плечистый, нахмуренный атлет, сзади — тщедушный, сутулый мальчик.

— Смотрите, Ключика прорабатывать повели! — послышался тревожно-сочувствующий возглас Васи Крутова.

— Ну, Ключик теперь пропал! — раздалось испуганное восклицание Наташи Ситовой.

На каждом этаже обоих спальных корпусов на противоположных концах коридоров есть по маленькой комнатке. Это «воспитательские», где ночуют дежурные воспитатели; туда же они вызывают озорников для неприятных разговоров.

В такую комнатку и привел Петр Владимирович Мишу. Только он закрыл дверь и хотел передать мальчику записку, как послышался осторожный стук.

— Войдите, — недовольно отозвался Петр Владимирович.

На пороге стоял Вася Крутов.

— Ты чего?

— Я тоже пришел.

— А я тебя звал?

Вася сконфузился, захмыкал своим горбатым носом.

— Ну ладно, заходи. — Петр Владимирович улыбнулся, поняв, почему пришел Вася: уверен, что Мише предстоит головомойка за избиение Драчева, и явился разделить участь своего верного дружка.