Страсть и бомба Лаврентия Берии

«Может, ему был голос? Или видение?» Как человек наблюдательный, а главное, хитрый и осведомленный, Берия знал, что в ящике стола у вождя всегда лежала иконка Николая Чудотворца. Такая маленькая и потертая донельзя. И каждый вечер святой Иосиф доставал эту иконку из ящика, быстро молился, а потом прятал ее обратно. Обслуга шептала, что эта икона прошла с ним все тюрьмы и ссылки. И он с ней никогда не расставался. Может, от нее пришла эта сила и уверенность? Хотя какое это имеет значение?! Главное, что Коба снова стал Сталиным. И снова «натягивает вожжи» управления страной.

— Лаврентий! — обратился тогда к нему Сталин. — Стягивай в Москву войска НКВД! Наводи порядок! Немедленно!

И, повернувшись к собравшимся, произнес:

— Надо срочно переводить столицу на осадное положение!

Затем энергичным шагом вышел из зала. Вернулся через пару минут. Но не один. Следом за ним шла сестра-хозяйка Валентина Истомина.

Через несколько лет после самоубийства второй жены святого Иосифа она появилась на Ближней даче. И с тех пор вела его домашнее хозяйство. О ней ходили разные слухи. Говорили, что эта молодая, симпатичная, статная женщина с простым русским лицом была больше, чем просто экономка, что Сталина связывали с ней близкие отношения. Но тут, как говорится, никто «свечку не держал».

Тогда Хозяин вывел ее «на авансцену истории» и спросил:

— Валентина Васильевна, вы собираетесь из Москвы эвакуироваться?

Она четко заявила собравшимся:

— Товарищ Сталин, Москва — наш родной дом, ее надо защищать!

— Слышите, что думают москвичи? — как-то по-особому, взволнованным тоном обратился Коба к собравшимся.

Все согласно молчали.

* * *

Еще некоторое время на улицах Москвы тогда ходили разнообразные слухи. Еще пошаливали на шоссе Энтузиастов. Были пьяные сцены и паника. Но атмосфера неуловимо изменилась. Уже через пару дней появились патрули в полушубках и валенках (несмотря на то что зимы еще не было). Начали работать предприятия, пошел транспорт, открылись магазины.

Окончательно все улеглось сразу после выхода постановления ГКО СССР № 813 от 19 октября 1941 года «О введении в Москве осадного положения»:

«Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–200 км западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерала-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона Москвы на подступах. В целях обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Ввести с 20 октября 1941 года в г. Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.

2. Воспретить всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспортов с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы…»

Ну а дальше с неизбежными мерами: «провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте…»

* * *

Да, к счастью, сейчас не 1941-й, а май 1945-го. После той переломной ночи было все. Парад в ноябре. Наступление наших войск. Кавказ. Сталинград. Курск. И то, что они пережили тогда, немцы переживают сегодня. Но с другим финалом. Жуков таки прошел от Москвы до Берлина. И его войска уже в центре. Интересно, как там теперь фюрер? Хватает у него сил, чтобы еще и шутить тем особенным «черным юмором», который так любит наш вождь?

И Лаврентий Павлович, встав из-за стола, сладко потянулся, разминая тело. А потом неожиданно даже для самого себя расхохотался, вспомнив сталинскую шутку того времени, которую рассказал ему еще в 1941-м Голованов. А дело было так.

Ставка послала в штаб Западного фронта, находившегося в Перхушкове, армейского комиссара Степанова, чтобы тот выяснил, как идут дела. Тот звонит Сталину и докладывает. Я, мол, посоветовался с местным руководством. И местное руководство считает, что штаб фронта надо уводить на восток. Далеко за Москву.