Страсть и бомба Лаврентия Берии

3. Для снабжения населения города Берлина чаем и кофе завезти до 15 июня с.г. в Берлин из отечественных ресурсов 500 тонн кофе и 200 тонн чая, в том числе половину этого количества до 25 мая, из расчета обеспечить на 5 месяцев по норме 50 граммов натурального кофе и 20 граммов чая в месяц в среднем на человека…»

Берия читал дальше постановление, в котором говорилось об открытии продовольственных магазинов, ресторанов, о разрешении частной свободной торговли всеми товарами. О необходимости компенсирования поставок промышленными товарами, о помощи транспортом местному городскому самоуправлению, а перед его глазами стоял умирающий от голода Ленинград, Бабий Яр в Киеве и сотни сожженных деревень. Он пытался отмахнуться от этих видений. И никак не мог.

В конце концов он пробежал глазами сделанную красным карандашом подпись Кобы на документе: «Председатель Государственного Комитета Обороны

И. Сталин».

И молча поставил свою визу «За. Берия».

IX

Бронированный вагон у него точно такой же, как у самого вождя. Разделен на две половины. Одна для обслуги. В ней котельная, кухня с двумя плитками, купе проводника, купе на двоих охранников. Вторая — его личные, так сказать, апартаменты. Ванная комната с туалетом, купе для секретаря, генеральское купе. И самое большое помещение — кабинет для экстренных совещаний.

Мебель соответствующая — красное дерево, кожаные диваны, зеркала, на окнах бархатные занавески, чтобы снаружи ничего не было видно.

Но есть и некоторые отличия. В его маршальском помещении широченная, двухспальная кровать — настоящий «траходром», так как новоиспеченный маршал большой любитель «покувыркаться». А в купе, предназначенном для секретаря, у него обязательно едет какая-нибудь очаровательная «секретарша». Если же там мужчина-помощник, то в таком случае контингент для утех подбирается «на местах». Местные «вожди» знают о маленьких слабостях товарища наркома и в обязательном порядке «проявляют заботу» о его здоровье и, главное, настроении.

Вот и сегодня утром, когда его литерный поезд стоит на полустанке посреди хвойного леса, Лаврентий Павлович «отдыхает». Не один.

Это уже третья его встреча с замечательной женщиной, балериной. Она попала в жернова машины под названием «ГУЛАГ» как «жена изменника Родины». Конечно, такой ценный кадр никто никогда не отправит валить лес. Ее определили, если сказать деликатно, в «гетеры» для обслуживания самого высокого начальства. Ну а когда в эти края заглянул и сам нарком, то представили и ему.

Аглая Берии понравилась сразу, потому что выглядела как тоненькая, беленькая тростиночка. А еще потому, что она блистательно, просто замечательно умела делать «минет по-французски».

Ему было все равно — работает она от любви к искусству или старается по вековечному женскому расчету получить облегчение своей участи, а может, даже свободу. Главное не «почему», а «как» она это делала. И когда ее нежный розовый язычок медленно, снизу вверх, облизывал ствол, а потом от уздечки устремлялся к головке, нарком почти что терял сознание и дар речи от наслаждения. С ней он забывал наставления «Восточного искусства любви», которое рекомендует не расходовать жизненную силу попусту и испускать «цзин» строго по графику. Куда-то исчезала его рассудительность в постели. Все растапливала эта маленькая бестия, тоненькая, беленькая, с маленькими крепкими, как у девочки-подростка, грудями, атласной кожей и жесткими тренированными мышцами.

Утром он отправит ее обратно в лагерь. Литерный поезд, подав гудок, медленно, но неуклонно двинется в сторону столицы, где его ждут новые, великие дела. А в памяти навсегда останется этот тихий полустанок, розовеющее небо на востоке, неровная гребенка темного рассветного леса на горизонте. И эта умелая женщина, похожая на подростка.

Впрочем, кто знает, может, он с ней еще встретится. В Горьковскую область его привела необходимость. Одна война заканчивается, а вторая только начинается. И он подыскивает место, где будет коваться новое оружие, сверхоружие — атомная бомба.

Аглая наконец угомонилась и уснула. А Берия, откинувшись на белую подушку, задумался. Наши взяли Берлин. И не нашли там настоящего Гитлера.

* * *

3 мая пленный адмирал Фосс показал в саду имперской канцелярии лежащий в бетонированном котловане труп и сказал, что это Гитлер. Тело достали. То был мужичок с усиками в сером кителе и… заштопанных драных носках.

Засомневался и сам Фосс. Нет, это не он.

Стали искать дальше. Обследовали сад Рейхсканцелярии. И рядом с выходом из фюрербункера в воронке нашли зарытые, обгоревшие трупы мужчины и женщины. Останки извлекли из земли. Составили акт.

«1945 года мая месяца «5» дня.