Страсть и бомба Лаврентия Берии

А ведь искали везде. Триста геологических партий обшарили всю Сибирь, Среднюю Азию, Корею, Китай, Словакию, Румынию. И не нашли ничего существенного. Пригляделись к Болгарии — там есть урановые рудники, но слишком бедная руда. Побывали в Чехословакии, рядом со знаменитыми Карловыми Варами, — то же самое. И рванули в Саксонию, где на месте бывших серебряных рудников появились ванны, спа-курорты, где люди лечились радоном… И нашли месторождение такого нужного стране урана. Можно сказать, выручили нашу атомную программу, которой, по словам Курчатова, надо было минимум сто тонн чистейшего урана только для пуска промышленного атомного реактора.

Совпадение? Случай? Удача? Нет! Наверное, закономерность все-таки… Неизвестная нам…

Теперь в этих Рудных горах позарез и быстро надо было развернуть добычу урановой руды. Силой собрали сюда десятки тысяч людей, но дело тормозилось.

У немцев после проигранной войны — голод, безработица. Уже два месяца они бились с примитивными тачками, лопатами, кирками, а результата все не было. Зато были жалобы на условия труда.

Генерал Михаил Мальцев, который руководил этим предприятием с хитрым названием «Висмут» (по наименованию химического элемента, чтобы сбить с толку шпионов), прислал письмо. Надо было решать проблему. Вот нарком и приехал. Сам все посмотрел и решил:

«…На основе ревизии имеющихся немецких геологических материалов провести геологические и разнометрические исследования рудников и пунктов нахождения С-9 в районе Йохангеоргенштадта и выявить наиболее перспективные объекты для организации геологоразведочных работ и добычи штуфной руды С-9…

3. Установить план производства по Саксонскому горному управлению на 1946 г. С-9 в штуфнойруде в количестве 2 т…»

Руководство обеспечит им достойные условия жизни и труда. Хорошую зарплату, обед на шахте, карточки, по которым можно купить хлеба, молока, творога, сигарет. А они будут пахать не из-под палки, а от души. Как говорится, «баш на баш».

«И обязательно для тех, кто будет перевыполнять норму, сделать подарок. Назовем его «пакет от Сталина». С едой. И чтобы там были лучшие продукты: рис, макароны, мука, сахар, масло. И может быть, добавить к ним материал, ткань, скажем, на костюм. Для них все это будет огромным стимулом…» Закончив обдумывание неотложных мер, Лаврентий Павлович повернулся от окна к столику, на котором лежал проект постановления. Теперь, когда он получил под свое начало, можно сказать, целое государство в государстве с сотнями предприятий, сотнями тысяч людей, все равно приходилось лично доходить до деталей, до мелочей. Потому что в том деле, которое поручил ему вождь, мелочей не было.

Пройдет время, и саксонский «Висмут» станет ведущим предприятием военной индустрии. Но Лаврентий Павлович еще об этом не знал.

* * *

Колеса застучали на стрелках, за окнами его вагона показались развалины Берлина, среди которых копошились люди.

На вокзале Берию встретил начальник Берлинского гарнизона, руководитель Советской военной администрации города генерал-майор Александр Георгиевич Котиков. Берия только глянул на него — круглолицего, розовощекого мужчину в элегантном кремового цвета мундире из кашмирского шелка, на его темно-синие прекрасные брюки с лампасами — и сразу понял, что перед ним человек легкий, любящий жизнь во всех ее проявлениях.

Действительно, разговор по дороге в комендатуру у них пошел о вещах весьма далеких от тех забот, что привели сюда Берию. Котиков рассказывал о немцах, об их жизни и быте.

— Ну и о чем они чаще всего говорят? — спросил его Лаврентий Павлович.

— О жизни в разных оккупационных зонах. Спорят, где лучше — у нас, французов, американцев или англичан.

— Где лучше? Я слышал, тут говорят много хорошего о «тарелке Котикова».

— Чаще всего они сходятся на том, что лучше жить там, где лучше питание и снабжение, — уклончиво ответил генерал. И перевел разговор на памятник нашим воинам-освободителям, который будет поставлен в Трептов-парке.

Тут в Берии проснулся живой интерес архитектора. И из разговора он узнал, что Котиков сам искал место для памятника. Встречался со скульптором Вучетичем. И более того, спасенную немецкую девочку скульптор лепит с его, Котикова, трехлетней дочери.

— А что, немецких детей нет? — спросил Берия.

— Дети быстро растут, меняются, — ответил тот.

Так, под необязательный разговор они прибыли в Межсоюзническую комендатуру — трехэтажное краснокирпичное здание в тихом районе Берлина.