Страсти Евы

- Воистину держись от меня подальше, Ева, - цедит он сквозь зубы и шумно вбирает воздух, однозначно, чтобы восстановить иссякающий баланс выдержки.

- С превеликим удовольствием, Гавриил Германович! - отрезаю я, еле сдерживая подступившие слезы.

- Родная, возьми меня под руку, - вдруг шепчет мне на ухо Никита.

«Из-за чего весь сыр-бор?» - переполняюсь я опасениями, ведь словесную дуэль никто не слышал. Момент вопросительного затишья с моей стороны - и кровь у меня от лица отливает, искажаясь черной ненавистью. Не веря своим глазам, я моргаю с такой частотой, точно мне в лицо швырнули пригоршню песка.

С дальнего фланга к нам щеголяют разодетые модели во главе с убийственно красивой, но чересчур наштукатуренной блондинкой, которая время от времени шмыгает пораженным кокаином носом.

- Белинда Мо'ро, - строит она манерную мину, по-змеиному обвиваясь вокруг руки Гавриила Германовича.

Минуту назад я думала, что хуже уже просто не может быть. У меня случается нехватка кислорода. Я хочу проглотить слюну, но во рту наступает засуха. Мои внутренности соскребают скребком, вычищают подчистую. Все соки из меня высосало это порождение богов подлости и низости в оболочке учительницы французского.

На глянцевом личике Белинды возникает фальшивая благорасположенность, но ее болотные глаза искрят лютой ненавистью. Разнузданно жуя жвачку, она склоняется к моему уху и гнусавит с французским прононсом:

- Какая вст'реча, Во'ронцова. Пове'рь на слово, я сделаю так, что ты и в Академии будешь изгоем. Вообще-то, тут даже ста'раться не п'ридется. В академической с'реде ты и так выгладишь дешево и жалко в своих по'рног'рафических окуля'рах.

«За что, скажите, эта сука выбрала меня подушкой для иголок?!» - ропщу я, мобилизуя весь ресурс умения сдерживать слезы. С некоторым сожалением я думаю, что ни на йоту не приблизилась к разгадке грядущей Войны, зато подзатыльников насобирала на весь первый семестр. Страж Жизни погорячился с выбором героя. На Мессию я не гожусь.

Тем временем свет в актовом зале гаснет, и к трибуне по одному поднимается гильдия профессоров. Сразу после официальной части в трапезном зле начинается фуршет. Выпивка и холодные закуски пользуются большим успехом. Поневоле я вхожу в раж от выбора блюд и нечаянно натыкаюсь на Бобби, забрызгивая его апельсиновым соком. Улыбаясь во весь рот, он остроумничает, что не успела я поступить в Академию, как уже сбиваю с ног кавалеров. «Сбивать с ног» - слишком громко сказано. Не будет лишним еще раз поблагодарить Небеса, что я выстояла против утренних злоключений и повторно не окунулась лицом в грязь на глазах у всего честного народа.

Пообещав себе убиться с горя дома, я перехожу к чему покрепче и, преследуя свой интерес, умоляю Бобби посвятить меня в «корпоративный» клубок интриг. Без всяких задних мыслей он рассказывает мне абсолютно все.

Орден переживает темные времена. Мироправители разбиты на два лагеря. Гробовой-старший с другими правящими архонтами, коих он подмял под себя, затевает заговор. Коалиция под руководством полковника Уилсона ему противостоит. Во многом смуте способствует Ламия Моро, мать Белинды, оказывающая на Гробового-старшего большое влияние. Долгое время она ходила у Германа Львовича в сожительницах, но со смертью его жены, они узаконили отношения. Анжелика Краль, мать Гавриила Германовича, умерла через шесть месяцев со дня появления на свет сына. В Совете Ордена официальная версия ее смерти зафиксирована несчастным случаем - гибель в автокатастрофе. Что произошло в действительности, никто не знает. Мироправители оставляют за собой право не касаться темы смерти членов их семей.

- А единственная дочурка Ламии пошла по стопам мамаши, - мефистофелевски усмехается Бобби. - Захомутала Гробового-младшего. По чесноку, своим поведением этот псих меня конкретно удивил. Уж не знаю, какими любовными снадобьями она его опоила, потому что раньше он не заводил отношений. «Содом и гоморра» - его привычный образ жизни. Ему дозволено все. Никто не имеет права осудить его или привлечь к ответственности.

- К чему это ты клонишь? - вылетает у меня быстрее, чем я успеваю унять бурлящие внутри эмоции.

- К тому, что он фигурировал в одном грязном деле. Два года назад у наших родственников пропала дочь. Лиза Андерсен работала у него в Зоне № 1. Возможно, между ними что-то и было, не знаю. Известно лишь, что она устроила ему сцену ревности прямо на корпоративе, обозвав его Зверем с куском льда вместо сердца. С тех самых пор ее никто не видел. Мой отец пригрозил Гробовому разоблачением.

- Что было потом? - осторожничаю я, боясь показаться увлеченной темой «Гавриил Германович».