Страсти по Фоме - книга 2

— Вектор?.. — Доктор склонил голову, как умная птица. — Мне всегда казалось, что это математическое понятие.

— Это не понятие, Док, это такой устремленыш, имеющий не только направление, но силу и скорость! Словом, вооруженная сила.

— Да, как вы только не называете его — и молот, и уд, и свирель, и даже баклажан с помидорами! Музыка в гастрономе!.. Теперь еще — вектор. И математику приплели. Интересное помешательство. Больше никто этим не озабочен, кроме вас. Чем же еще вы его назовете? Даже трудно представить при вашем больном воображении. «Томагавком»? Лучом света?

— Ну, насчет томагавка не знаю! — засмеялся Фома. — А вот насчет луча даже пьеса написана — «Луч света в темном царстве». Как раз про это про самое!

— Что ты мне мозги пудришь? Это же «Гроза» Островского!

— И еще какая!.. Гроза всех Катерин и Кабаних — вездесущий вектор, луч! Он здесь везде, Доктор! Поэтому не спрашивай, почему я был среди геев или скинов. Я был с моим народом-богоносцем там, где он к несчастью обретает счастье — в векторном пространстве! Вот!

Фома был доволен. Доктор не очень.

— А насчет отсутствия вектора, это ты, конечно, по мне прошелся?

— Но ты же ведь сексуально дезориентированное существо, совершенно не имеешь направления!

— Осуждам? — удивился Доктор.

— Что вы, Доктор, жалем!..

На этот раз Доктор нашел Фому в ночном ресторане, откуда тот не выходил несколько суток подряд, заглядевшись на бордосские бутылки, на фоне сменяющихся закатов и рассветов. Он сравнивал плавные переходы винных сосудов Жиронды с изгибами, которые демонстрировали девочки официантки, уворачиваясь от его чаевых.

— Вот ты где не бреешься, оказывается!.. — Доктор вырос перед ним, вместо официантки.

Фома безутешно смотрел в окно бледными от пьянства глазами.

— А мы ищем, ищем! Хорошенький у тебя вид… на набережную! — похвалил Доктор его щетину и выбранное место. — А это Мини!

— В смысле?.. — Фома повернул голову.

Дева, пришедшая с Доктором, напугала его в самое сердце. Глаза у нее были, как снег и, заглянув туда, Фома понял, почему говорят, что красота — это смерть.

— Вы тоже оборотесса?.. — Подняться он даже и не пытался, жизнь казалась ему вечной: зачем суетиться?

— В смысле? — вернула ему Мини приветствие.

— Он считает меня оборотнем, вервольфом. Развлекается, — пояснил Доктор, отодвигая для нее стул.

— Я… отойду, — сообщила Мини.

— Даже чаю не попьете? — удивился Фома, перебирая пустые бутылки. — Бордосского?..

Мини одарила его ослепительной улыбкой, чем расстроила его мужественность окончательно. Глядя ей вслед, Фома отметил раскованную походку и рискованную длину юбки. Такие юбчонки обычно держат обеими руками за подол, чтобы она при ходьбе не раскрыла большой секрет. Секрет, хранимый только для одного, ну двух, во всяком случае, не для всех. Мини же юбочку не держала, хотя та предательски ползла вверх от тазобедренных волн. То ли секрета не хранила, то ли понимала, что главный секрет — её глаза, заглянув в которые можно было лишиться ума. Над головой ее, в такт ходьбе, покачивался пышный нимб светлых волос.

— Что значит Мини? Уж не твое ли кредо?.. Или у них с юбкой одно имя на двоих? — стал поэтапно просыпаться от такой походки Фома.

Доктор меланхолично посмотрел на него и закурил.

— Откуда я знаю? Назвалась. А чем не имя? Есть же у вас Революции Ивановны, Выдерзнарки.

— Она со Спирали?

— Ну ты дал! — хмыкнул Доктор дымом. — Не знаю. Я проснулся, а она рядом — наспал, наверное.

— Все-таки хочешь быть человеком, мечтаешь! — протянул Фома вяло, и предупредил:

— Смотри, не заспи теперь. Очаровательное создание, посмотрит, как саваном одарит. Кстати, если ты вервольф, то она кто — вервульва?

— По-моему, ты устал и по особенному вульгарен, — рассеянно заметил Доктор.

Он делал обстоятельный заказ, объясняя официантке как, в чем и сколько раз ему нужно это перевернуть, чтобы не перетомить, а главное, чего капнуть сверху и подпустить снизу, дабы он почувствовал удовлетворение.

— Нет, мил друг, это латынь. Но ты правильно заметил, в народной этимологии это значит одно и то же — популярная.

— Насчет популярности, ты ей сам объясни. Ты чем-то уязвлен?..

Доктор снова углубился в дебри заказа: какой год урожая, да какой замок и какой (у Фомы глаза на лоб полезли) берег Гаронны и Дордоны, левый или правый?.. С берегами Жиронды ему было все ясно. Солнце, видите ли, интересовало мистера Изысканный Вкус, когда оно падает на знаменитую лозу… Бордосский городовой!..

— Она что вернется?.. — Фома едва вывернулся из-под обаяния беседы Доктора с сомелье. — Я думал, она тебя только до стола довела.

— Пить меньше надо.

— А зачем она тебе?

— Ты все время спрашивал, почему я без женщин. Получай!..

Доктор отдал меню и благожелательно посмотрел на Фому.

— Она-то чем виновата? Что ты хочешь доказать, креветка замороженная — что у тебя тоже есть вектор?

— Ну, не такой вездесущий, как у тебя, но… и мне ничто человеческое не чуждо.

— Не передергивай, ты не человек!

— Похоже, ты давно здесь сидишь, если не сечешь мой искрометный юмор! — пожал плечами Доктор.