Страсти по Фоме - книга 2

Тогда Доктор находил его в самых разных, порой неожиданных местах, например, на вокзале, в «Русском бистро», угощающим бомжей из Тирасполя и Бишкека горячими пирожками с водкой. Или на сейшене неофашистов, возле памятника Гоголю или Грибоедову, где он, с черной повязкой на глазу, орал о всемирном жидо-массонском заговоре МВФ и ТВ. Или на демонстрации геев, где полураздетый Фома дефилировал с разноцветными платками в задних карманах, среди подобий Меркюри, Э.Джона и Уорхола, выкрикивая настоятельные требования секс-меньшевиков, пока. А иногда — спящим на Арбате, в позе Фавна, под мольбертом художника, который рисовал все время одну картину, то ли «Комар в летнюю ночь», то ли «Кумар» тогда же: Фома в детской песочнице, с желтыми куличами, в виде грибов, и небо — голубое и чистое, как кафель. Зигзаг Фомы был непредсказуем и выбрасывал его то в казино, то в стрип-бар, впрочем, чаще он совмещал эти философские занятия.

— А среди фашистов-то тебе что надо? — удивлялся Доктор.

— Во-первых, это не фашисты, а фигурки «нью» на русском ландшафте, а во-вторых, я им потихонечку альтернативу втираю…

И Фома посвящал Доктора в свою теорию, по которой выходило, что бороться с этим явлением — демонстрациями пятнадцати-двадцатилетних — можно очень просто: надо выпускать им навстречу девочек, — ни один уважающий себя национал-патриот до двадцати пяти не упустит этот случай.

— Да и не патриот — тоже, — замечал Доктор.

— Правильно! Да и после двадцати пяти. Насилие это же гиперсексуальность!.. Она прет из них, а девочек у фашистов мало, так же как у нынешних комсомольцев. Ты посмотри, какие они агрессивные и прыщавые от воздержания! А поставь у каждого фонаря по девочке, они и двадцати метров строем не пройдут, все полягут в придорожных кустах!.. А после этого всякая тварь грустна и небоеспособна, просто не тянет… хочется полежать, посмотреть на небо, потетешкать прелести у нечаянной радости… Не пойму, куда власть смотрит? Это же биологическое оружие!.. Или физиологическое, Док?.. Не важно!.. Выпускаешь навстречу армии противника армию любовниц в полной амуниции, то есть — без, в одних ажурных подвязках на шпильках — войска особого ню-значения! — и армия предполагаемого противника полегла тут же, на границе, в кустах! Да прямо на контрольной полосе! И все — граница на замке! Венеры. Потом подходят наши, лямур де труа… катр… санс, мир-дружба-свалка, — в общем, оборонительно-эротический союз!

— Это если в армии только такие как ты! — заметил Доктор. — Но ты же клиника, патология…

— Патология это совсем другое, Доктор. Это когда молодой человек проходит мимо бескорыстного предложения, не сбиваясь со строевого шага, вот это уже «он-клиника» и патология, его надо спасать!

Фома приходил к неутешительному выводу, что власти просто вынуждены иметь в оппозиции экстремистов, коммунистов, фашистов, нацпатриотов и прочих, потому что денег на девочек для всех у нее нет.

— Ты предлагаешь создать регулярную прости-армию?

— Достаточно полка. Одна девочка в состоянии свести с ума роту, так что силы будут примерно равны. А насчет прости-армии, это ты хорошо. Прости-армия — армия прощения…

Фома замечтался…

— Они будут до зубов вооружены всякими штучками, а на штандарте у них будет написано: «иди ко мне, солдатик, я научу тебя свободу любить в любом стрелковом положении!» — и всё! И мир во всем мире!..

Его было не остановить. Коньяк, бессонница, сигара и тема рождали совершенно новый мир — мир идей, оглушительных как петарды. Именно в такие моменты легко складываются вместе самые противоречивые феномены бытия и в их «пазлах» возникают гениальные философские гипотезы и проекты спасения человечества.

— Как же, наверное, пил Платон! — восхищался Фома в прозрении. — Как же нужно горько пить, чтобы создать идеализм! Я не говорю о Сократе! Он углублялся до того, что только спрашивал, но как держал тему! А Гегель, Шопенгауэр, я извинясь? Мы — пигмеи, икринки в океане выпитого ими!..

И снова переходил к своему, еще «не выпитому»:

— Тысячелетняя мечта, о которую обломали зубы спасители человечества до и после Христа, оказалась под силу лишь девчонкам. Федор Михалыч знал, что говорит: красота спасет мир! Сам он себя только так и спасал… Какой урок савонароллам, тарквемадам и прочим марксам и сникерсам, что клеймили проституцию (любя при этом проституток!): их всех может заменить одна плохая девчонка! Красотка спасет мир! Не нужны их завиральные идеи. Проститутки спасут мир — всех, не взирая на конфессию, расу и профессию! Первая древнейшая профессия потому и первая, что родилась из удовольствия и согласия! Она главная!

— У тебя одно на уме. Ладно, пусть от фашистов вас спасают девочки, какое-то рациональное зерно в этом есть. Но геи-то? Эти вечные изгои, кажется не скрывают уже ничего, тем более ориентации.

— Док, — тяжело вздыхал Фома, — это же жизнь! Одни ориентированы вперёд, другие — в зад, третьи — во все стороны. И по мне, лучше иметь вектор хоть куда-нибудь, чем не иметь вообще никакого!