Страж для невезучей леди

– Нам здесь хорошо, мама, – говорила она с улыбкой. – После странствий сюда хочется вернуться. В город – не хочется.

Я тогда не задумывалась особо, почему Алиса сбежала от городской суеты? Почему предпочла одиночество? От кого она пряталась?

Только теперь я осмыслила, что её супруг раб и по законам не может иметь семьи со свободной женщиной. Они неравны. Их даже женили нелегально, а официально они оставались невольником и хозяйкой.

Получается, Алиса решила спрятаться от людского осуждения? Уехав туда, где нет никого, кроме них двоих?

Сейчас я думала об этом всё чаще.

Пятнадцать дней мы провели в дороге. Последние деньги извели на повозки – уже не экипажи, ибо ничего не пытались скрыть – да на скромную еду.

Оба моих спутника никак не выражали недовольство. Мне вообще казалось, что они боялись побеспокоить меня, не трогали, не задавали лишних вопросов. Мы много разговаривали обо всякой ерунде. Об учебе в гимназиях или домашних питомцах, или про стыдные воспоминания из детства. Невозможно молчать целыми сутками.

Грегг, правда, дулся из-за обмана.

– Уж мне могла б и открыться, мисс Трозз. Я б никому не выдал, – ворчал он, не понимая, что просит невозможного.

Даже Марк как-то расслабился, перестал ершиться. О чем он думал? До дрожи хочется понять, но лезть в голову к нему не стану. Ну а свои сны я блокировала, запрещая стражу входить в них.

Кстати. В третий ещё день, когда мы остановились на ночлег в какой-то деревушке, где шею Марка не рассматривали разве что бродячие собаки, я сказала:

– С тебя надо снять ошейник.

Эта мысль приходила мне и раньше, но не до того было. Сейчас мы лежали на полу сарая, и Грегг посапывал, повернувшись к нам спиной. Сквозь прореху в крыше скользнул лунный луч, высветив металлическую удавку.

– Насколько мне известно, он одевается навечно, – ответил Марк, щелкнув пальцем по ошейнику.

Без замка, спаян намертво. Если срывать, то вместе с мясом. Так клеймят тех рабов, что не воспитаны в рабских домах, а потому не знают «правил приличия». Либо тех, что продали себя Дому скорби, лишившись даже права называться человеком.

– Ты же маг. Придумай что-нибудь.

Марк пожал плечами и коснулся металла пальцами. К моему удивлению тот поплыл, потек словно мед, нагревшись до красноты.

Это было… невообразимо.

Какая же мощь таится в этом мужчине?!

Всякий раз удивляюсь. Страшно от этого становится. Как ни пытаюсь затолкать поглубже мысль о том, сколько ему лет, как много он знает и чувствует, что испытал – а не получается. Постоянно возвращаюсь, прокручиваю в голове диалоги, взгляды.

Мне кажется, между нами пропасть.

– Ты мог снять его в любую секунду. Почему не сделал этого раньше?! – ахнула и, не ведая сама, что творю, коснулась пальцами его шеи, которая абсолютно не пострадала, даже ожога не осталось.

– Ты никогда не просила, – коротко ответил Марк и аккуратно отвел мою руку в сторону.

Он стер расплавленный металл тряпкой как стирают воду. Невозможно. Невероятно. Не поддается пониманию.

Но с тех пор по городам разъезжала троица свободных людей.

…Я боялась, что приду, а Алисы или Стьена не окажется дома. Она же боевой маг, он – её хранитель. В путешествиях они проводят половину жизни. Что делать тогда? Сломать защиту и вломиться в жилище? Уехать?

Но все опасения оказались напрасными. Дым из трубы я увидела задолго до того, как мы дошли до огороженного низким заборчиком участка земли. Свет в окнах словно зазывал на ночлег.

Уже смеркалось, и мы бесовски устали. Последние сутки шли пешком, чтобы никакой извозчик не вспомнил странную троицу или место, куда мы направлялись.

Я первой постучалась в калитку. Сердце бешено колошматило, выбивая дробь по грудной клетке. Боязно было, что сестра не поймет меня или прогонит прочь. Стражникам точно не сдаст, но решения моего не одобрит, засомневается во мне, не захочет лишних проблем.

– Кто? – суровый мужской голос сорвал вечернюю тишину.

– Это Олли… Ольга… я…

Сама удивляюсь, почему замешкалась. Нет у меня ближе человека, чем Алиса. Так почему ладони вспотели, почему во рту пересохло?

– Олли?! – удивился Стьен и, сбежав с крыльца, отворил калитку.

Он смотрел на меня долгую секунду, а затем крепко сжал в объятиях как сжимают родного человека.

Муж моей сестры помнил меня совсем мелюзгой. Дотошной занудой, что постоянно приставала с идиотскими вопросами. Хвостом ходила, когда они с Алисой гостили в поместье. Поразительно, как не надоела ему. Другой бы давно лесом послал, но Стьен всегда был ко мне добр и приветлив.

Относился тепло, даже на плечах катал, а я верещала от страха. Вспоминаю это, и тепло становится.

Десять лет прошло со дня, когда они с Алисой впервые пересекли порог имения Трозз. С тех пор он изменился. Чуть постарел, осунулся? Вроде всё те же светлые волосы, и прищур глаз неизменен, и энергия в нем бьет. Но не магическая, а другая. Человеческая. Природная. Мужская.