Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений

Мы пришли в комнату, отведенную нам на ночь, и Джейми тут же удалил нашего маленького телохранителя, шутливо щелкнув его по затылку.

Я опустилась на кровать, беспомощно оглядываясь вокруг.

– Что же нам теперь делать? – спросила я.

Обед прошел почти в полном молчании, но время от времени я чувствовала на себе тяжелый взгляд Ловата.

Джейми пожал плечами, стаскивая рубашку через голову.

– Будь я проклят, если знаю, англичаночка, – сказал он. – Они расспрашивали меня о состоянии шотландской армии и ее передвижениях, о планах его высочества. Я отвечал им. Но снова и снова они расспрашивали меня о том же. Мой дед никак не привыкнет думать, что кто-то может дать ему правдивый ответ, – сухо добавил он. – Он считает, что все изворотливы, как он, и, кроме того, у всех масса причин лгать и изворачиваться.

Джейми покачал головой и бросил рубашку на кровать рядом со мной.

– Он никак не может решить, правду ли я говорю о состоянии шотландской армии. Если я хочу, чтобы он присоединился к Стюартам, я должен говорить, что дела идут лучше, чем это есть на самом деле. Если же я по той или иной причине лично в этом не заинтересован, то скажу ему правду. Вот он и пытается определить мою позицию, чтобы принять решение.

– Ну и как он это делает? – скептически спросила я.

– У него есть предсказательница, – спокойно произнес он, как будто бы речь шла о самом обычном предмете обстановки шотландского замка.

– Правда? – Заинтригованная, я так и подскочила на кровати. – Это не та ли странная женщина, которую он выбросил в коридор?

– Да. Ее зовут Мэйзри, и она от рождения обладает даром провидения. Но теперь она ничего не смогла сказать ему. Или не захотела, – добавил он. – Ясно было, она что-то знает, но она только трясла головой и говорила, что ничего не видит. Вот тогда дедушка и ударил ее.

– Мерзкий старикашка! – возмутилась я.

– Да, образцом галантности его не назовешь, – согласился Джейми.

Он налил в тазик воды и стал плескать пригоршнями себе в лицо. Но, услышав, что я громко ахнула, остановился, испуганный и удивленный:

– В чем дело?

– Твой живот… – произнесла я дрожащим голосом.

На животе, повыше килта, будто большой отвратительный цветок, расплывался огромный свежий синяк.

– Ах, это… – спокойно произнес он.

– Да, это, – сказала я, подходя ближе.

– Так, ерунда, – глухо, через полотенце, прозвучал его голос. – Я разговаривал сегодня несколько резковато, и дедушка велел молодому Саймону преподать мне урок вежливости.

– Значит, двое младших Фрэзеров держали тебя, а он лупил в живот? – спросила я, чувствуя внезапную слабость в ногах.

Отбросив полотенце, Джейми потянулся за ночной рубашкой.

– Обижаешь, – сказал он, посмеиваясь и просовывая голову в ворот рубашки. – Их было трое. Один навалился сзади и душил меня.

– Джейми!

Он засмеялся и, стягивая с постели одеяло, горестно покачал головой.

– Не знаю, что в тебе есть такое, но мне всегда хочется похвастаться перед тобой. Думаю, когда-нибудь я просто убью себя, чтобы произвести на тебя впечатление.

Он вздохнул, осторожно разглаживая на животе рубашку.

– А это всего лишь спектакль, англичаночка. Можешь не волноваться.

– Спектакль! Боже милостивый!

– Ты когда-нибудь видела, как свора встречает чужую собаку? Ее обнюхивают, покусывают за ноги, рычат, чтобы посмотреть, испугается она или огрызнется в ответ. Иногда дело доходит до драки, иногда нет. Но в конце концов каждая собака узнает свое место и знает, кто вожак. Вот и старый Саймон хочет доказать мне, что он вожак. Больше ничего.

– А ты? Чего хочешь ты?

Я легла, ожидая, когда ляжет и он. Он поднял свечу и, усмехаясь, подошел ко мне. Огонь свечи отражался в его голубых глазах.

– Гав, – произнес он и задул свечу.

* * *

В последующие две недели я мало видела Джейми, разве что по ночам. Дни он проводил с дедом. Они охотились, или катались верхом – несмотря на свой возраст, Ловат был очень деятельным человеком, – или пили в кабинете, и Старый Лис приходил к каким-то своим заключениям и излагал свои планы.

Большую часть времени я проводила с Фрэнсис и другими женщинами. Пребывая в тени грозного старика отца, она все-таки осмеливалась высказывать собственные суждения и оказалась умной и интересной собеседницей. Фрэнсис отвечала за хозяйственный уклад замка и прислугу, но когда на сцене появлялся отец, она превращалась в незаметное существо, едва осмеливающееся поднять глаза, и говорила только шепотом. Я не знала, можно ли винить ее за это.

Через две недели после нашего приезда Джейми вошел в гостиную, где я сидела с Фрэнсис и Элин, и сказал, что лорд Ловат хочет меня видеть.

Старый Саймон небрежно махнул рукой в сторону стоящего у самой стены стола, уставленного графинами, и уселся в широкое резное кресло из орехового дерева с продавленным сиденьем, обтянутым сильно потертым голубым бархатом. Кресло точно подходило к его короткой коренастой фигуре, как будто было сделано специально для него. Интересно, оно действительно было сделано по заказу или же от длительного пользования приняло форму его тела, подумала я.