Стрижи

Когда начало светать, я съехал с шоссе недалеко от поселка Торрелодонес. Эти края были мне немного знакомы, так как когда-то давным-давно мы наезжали сюда с родителями. Я проехал поселок насквозь и двинулся по дороге М-618 в сторону Кольменар-Вьехо. Последние дома остались позади. Просыпались покрытые инеем поля. На небе не было видно ни облачка, и оно обещало стать ярко-синим. Редкие клочья тумана прятались в укромных впадинах. Все рождало ощущение одиночества и чистоты. Именно то, что я искал. Я сбавил скорость. И Пепа, вроде бы заснувшая, стала дышать ровнее.

За очередным поворотом я увидел слева от дороги каменную стену с большим проломом. Остановил машину у начала боковой дороги, недалеко от разрушенной части стены. Вокруг не было ни души, не было слышно птичьего гомона или стрекота цикад и сверчков, как бывает в теплое время года. Проехала машина, потом опять наступила тишина. Пепа поколебалась, прежде чем выпрыгнуть на землю. Понятно, что она предпочла бы свое теплое место на заднем сиденье уличному холоду. Я надел на нее шлейку. Мы шагнули в пролом в стене, осторожно ступая по валявшимся повсюду камням. У меня изо рта, а у собаки из пасти шел пар. Мы как два браконьера вторглись на территорию заросшей сорняками усадьбы. Я поднялся на холм, собака бежала рядом. Оттуда уже не было видно шоссе. Мы добрались до густых зарослей – теперь я был уверен, что мы надежно скрыты от чужих глаз, и привязал собаку несколькими узлами к кусту.

Я не хотел, не мог, не смел посмотреть ей в глаза.

И ушел один, без тебя, вниз по тому же холму. И только отойдя на приличное расстояние, обернулся – наверное, в первую очередь чтобы убедиться, что ты находишься на том же месте, где я тебя оставил, а не для того, чтобы узнать, что ты делаешь. Ты спокойно сидела и, судя по всему, ждала, когда я тебя позову, или пыталась угадать своим собачьим умом смысл затеянной хозяином новой игры. Но это не было игрой.

Я уже снова въезжал в Торрелодонес, когда вдруг вспомнил про микрочип, который поможет полицейским отыскать хозяина брошенной собаки, возможно уже погибшей от жажды и голода, что запросто обернулось бы для меня штрафом или даже судом. Одно дело, если бы я оставил тебя без привязи, тогда можно было бы сказать, что ты убежала, – так сделала Амалия у водохранилища в Вальмайоре. Помнишь? Ты была еще совсем молодой и резвой.

И на первом же развороте, уже в деревне, я повернул назад и опять поехал по дороге вверх – до провала в стене. Ты встретила меня, радостно виляя хвостом. А когда я отвязал тебя, стала бурно облизывать меня в знак благодарности. Ты вся дрожала то ли от холода, то ли по какой-то другой причине. И только вечером в моей безрадостной одинокой квартире я в первый раз уловил в твоем взгляде упрек. Именно таким взглядом ты смотришь на меня из своего угла и сейчас.

Это были тяжелые дни, Пепа. Поверь мне.

3.

Следующая фраза тоже принадлежит Артуру Шопенгауэру: «Человек превратил Землю в ад для животных». Она не записана в мою черную тетрадь, но это и не нужно. Такие фразы сразу врезаются в память. С момента смерти философа в 1860 году и до наших дней ситуация с биологическим разнообразием не переставала ухудшаться. Виды исчезают. На полюсах тает лед. Моря превратились в скопища пластика. Бензопилы орудуют в тропических лесах, вернее, в том, что осталось от тропических лесов. Что еще? Все чаще наблюдаются опаснейшие атмосферные явления, и, возможно, это лишь прелюдия к жестокой каре, которую приготовила нам природа.

На следующий день после попытки избавиться от Пепы, едва войдя в класс, я без преамбул и объяснений, даже не поздоровавшись с учениками, написал на доске цитату из Шопенгауэра. И сразу повисла тишина. Я должен был посвятить этот урок зарождению рационализма, но в самый последний миг, уже поднимаясь по лестнице на свой этаж, передумал. Мне показалось, что отношения людей с животными могут больше заинтересовать учеников. И я не ошибся.

Чтобы завести их, я рассказал историю про человека, которого гражданские гвардейцы задержали за то, что он бросил свою собаку в лесу в провинции Авила. Он привязал ее к дереву в гористой местности, чтобы она не могла прибежать домой. Я упомянул Авилу, решив придать выдуманной истории правдоподобие. Как якобы писала одна из газет, какие-то туристы стали свидетелями этой сцены и тотчас обратились в полицию.

Я попросил ребят высказать свое мнение. Сразу поднялось много рук. Все резко осудили человека, бросившего собаку. Ни один не высказался иначе. Не было и привычного дурачества. Какая-то девочка подвела итог, назвав хозяина пса мерзавцем. Я с огромной радостью слушал подростков, которых возмутил поступок человека, сделавшего то же самое, что и я. И меня самого удивило, с какой легкостью я воспользовался их прямотой и острым чувством справедливости, чтобы высечь себя.