Структура и смысл: Теория литературы для всех

Персонажная композиция определяется соотношением экспозиции героя с интегральной суммой его проявлений (статика или динамика, внешняя или внутренняя характеристика), его местом в итоговой конфигурации (главный – второстепенный), его эстетической структурой (знак – тип – характер).

Г. Н. Поспелов видел в «композиционном плане» героя четыре момента, четыре способа развертывания мотивов: психологический процесс, «переживание» героя – его

высказывания в диалоге или монологе – внешнее действие, движение или «поступок» героя – портретные и жанровые черты. Однако он сразу же отмечал: «Особенно ясно и отлично друг от друга все эти способы выступают в конкретном повествовании, то есть в таком, в котором отдельные моменты происходящего даются раздельно, в деталях, а не суммируются в одно общее положение. В суммарном повествовании все эти способы, наоборот, сказываются менее четко и сближаются друг с другом. Например, мотив „он изъявил желание записаться в общество“ выглядит скорее как поступок, но в нем заключаются и переживание, и высказывание»[351].

Композиция повествовательного уровня определяется соотношением разных форм повествования и точек зрения

.

Композиционными элементами пространственно-временного уровня оказываются предметы и подробности, интегрирующие описания (пейзаж, интерьер), разнообразные хронотопы, которые складываются в определенную последовательность, создают, как говорил М. А. Чехов, партитуру атмосфер с определенной жанровой доминантой.

Основой, стержнем композиционного строения произведения оказывается все-таки уровень действия (не случайно в старых теориях словесности эти термины шли через запятую: сюжет, фабула, композиция).

Типы сюжетной композиции не имеют ни исчерпывающей классификации, ни общепринятой терминологии. Можно, однако, наметить несколько наиболее распространенных ее вариантов.

Простой, немаркированный, нулевой тип можно назвать линейной композицией. Она представляет собой последовательное – от завязки к развязке – изложение эпизодов в фабульных структурах или хроникальное, в соответствии с временной логикой, развертывание бесфабульного сюжета. Тургеневские романы и «Преступление и наказание», автопсихологическая трилогия Толстого, большинство повестей и рассказов Чехова и почти все творчество Бунина тяготеют к этой композиционной схеме. Как правило, это произведения с одним или несколькими главными героями, связанными общим узлом действия. Поэтому по линейной схеме строится почти вся старая драматургия с ее принципом единства действия. Одно произведение – одна история, изложенная фабульным или бесфабульным путем, – такова композиционная установка, связывающая уровень действия с системой персонажей.

Эта исходная схема может подвергаться разнообразным изменениям.

Самый элементарный способ – появление дополнительного, вставного эпизода, с относительно самостоятельной фабулой, характеризующего персонажа или иллюстрирующего какой-то элемент действия. Таковы биография Чичикова и «Повесть о капитане Копейкине» в «Мертвых душах», «Сон Обломова» в романе Гончарова, поэма о Великом Инквизиторе в «Братьях Карамазовых». Подобные отступления от основной фабулы обычно называют вводной новеллой (повестью)

. Она, однако, не колеблет доминирующего характера основной истории, поэтому такую композицию можно считать незначительным усложнением первого типа.

Следующие отступления от нее более существенны, их можно объединить в особую группу трансформационных композиций.

Количество вставных эпизодов-новелл может оказаться велико. В таком случае основная история становится лишь стержнем, на который нанизываются все новые и новые истории, рассказанные персонажами или объединенные прямым словом повествователя или рассказчика и приобретающие самостоятельный интерес. Подобную композицию называют цепочной, в том же случае, если основная фабула охватывает вставные повести, – рамочной или кольцевой.

Таким образом строятся ранние сборники-циклы сказок и новелл («Тысяча и одна ночь», «Декамерон» Д. Боккаччо) и подражания или стилизации их в новейшей литературе («Голубая книга» М. Зощенко, «Новые сказки Шахерезады» И. Ильфа и Е. Петрова). Количество вставных новелл велико и в «Дон Кихоте», но в этом случае и характер главного персонажа не позволяет основной фабуле стать всего лишь рамкой.