СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

Когда в 1785 г. король Неаполитанский Фердинанд и его супруга Мария-Каролина нанесли визит великому герцогу Тосканскому Леопольду (в Тоскану эпохи Просвещения), злосчастный неаполитанский король, бывший более ладзароне, бездельником, нежели просвещенным государем, раздражался из-за уроков, которые ему преподносили, и реформ, которые ему расхваливали. В один прекрасный день он заявил своему шурину великому герцогу Леопольду: «Право же, не могу понять, зачем нужна тебе вся твоя наука: ты без конца читаешь, твой народ поступает, как ты, и, однако, твои города, твоя столица, твой двор — все здесь выглядит печальным и мрачным. А я ничего не знаю, и все-таки мой народ — самый веселый из всех народов»¹⁰⁹

. Но Неаполь, старинная столица — то было королевство Неаполитанское плюс Сицилия. По сравнению с ним Тоскана была пятачком, который мог бы поместиться в горсти.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ В 1790 г.

Санкт-Петербург, новый город, выросший по воле царя, прекраснейшим образом демонстрирует почти чудовищные структурные аномалии и неуравновешенность таких больших городов начала современной эпохи. У нас есть то преимущество, что мы располагаем для 1790 г. хорошим путеводителем по городу и его окрестностям, посвященным его автором, немцем Иоганном Готлибом Георги, царице Екатерине II¹¹⁰

. Нам будет достаточно его перелистать.

Наверняка немного найдется менее благоприятных и более невыгодных для застройки мест, чем то, где Петр Великий 16 мая 1703 г. заложил первый камень будущей знаменитой Петропавловской крепости. Потребовалась его несгибаемая воля, чтобы возник город на этих островах, на болотистых землях, окаймлявших берега Невы и четырех ее рукавов — Большой и Малой Невы, Большой и Малой Невки. Берег немного повышался лишь к востоку, в направлении Литейного двора и Александро-Невской лавры, а на западе он настолько низок, что наводнения были неизбежны. Тревожный уровень воды в реке влек за собой ряд [ставших] обычными сигналов: пушечные выстрелы, белые флаги днем и зажженные фонари на башне Адмиралтейства ночью, непрерывный колокольный звон. Но опасность не побеждали, о ней [просто] сигнализировали. В 1715 г. город был целиком затоплен, в 1775 г. это повторится. Ежегодно он бывал под угрозой. И ему требовалось как бы приподняться над этой смертельной угрозой, которая существовала для него на уровне земли. Естественно, едва только углублялись в землю на 2 фута, редко когда на 7, как выступала вода, и иметь подвалы под домами было невозможно. Повсеместно необходимы были каменные фундаменты, невзирая на их стоимость, даже для деревянных сооружений, принимая во внимание то, насколько быстро сгнивали брусья в сыром грунте. Потребовалось также вырыть каналы по всему городу, укрепить их края фашинами, замостить береговые откосы гранитными блоками; таковы были Мойка и Фонтанка, которые использовались для движения судов, доставлявших дрова и продовольствие.

Улицы и площади в свою очередь должны были быть подняты в зависимости от местности на 2–5 футов за счет фантастического объема земляных работ, кирпичной и каменной кладки, за счет сводов, поддерживавших вымощенную проезжую часть и в то же время дававших возможность воде с улиц стекать к Неве. Эта колоссальная работа систематически велась с 1770 г., начиная с «парадных районов» Адмиралтейской части вдоль Большой Невы, и вел ее генерал-лейтенант фон Бауэр по повелению Екатерины II и на средства императорского казначейства.

Таким образом, городское строительство было медленным и дорогостоящим. Пришлось заново спланировать сеть улиц и площадей, ввести в границы бурное строительство домов, перестроить в камне общественные здания и церкви, такие, как отдаленную Александро-Невскую лавру, перестроить и многие дома, хотя дерево и оставалось долгое время самым ходовым материалом. У него были такие драгоценные достоинства: сравнительная теплота внутри деревянного здания, отсутствие сырости, дешевизна, быстрота строительства из него! Стены делали не из тесаных брусьев, как в Стокгольме, а из бревен. Только фасад иногда обшивали досками: тогда можно было украсить его карнизами, покрасить поярче. И последнее преимущество таких деревянных домов: они легко перепланируются, их даже целиком перевозили из одной части города в другую. В более дорогих каменных домах первый этаж, часто облицованный гранитными плитами, служил погребом, а в крайности и скверным жильем. Предпочтение оказывали высоким покоям, так что такие дома имели обычно два, зачастую три, а иногда (изредка) четыре этажа.

Таким образом, Санкт-Петербург был весьма оживленной строительной площадкой. По Неве приходили баржи, груженные известью, камнем, мрамором (его добывали у Ладожского озера или около Выборга), гранитными блоками. Сосновые балки доставлялись сплавом, и оттого, как говорили, их качество ухудшалось. Самым же любопытным зрелищем на этих строительных площадках были рабочие — сплошь крестьяне из север-

План Санкт-Петербурга в 1790 г.