Ступая по шёлку

Горотеон смотрел на уже спящую Царицу в его покоях. Она была юна, тело её благоухало белым ирисом и было невинно, как и разум, но сердце отважно. Юная Царица отказалась от отвара, дарящего забытьё, отказалась единственная из многих жён и Цариц Дальних Земель, принимающих его, как милость, из рук мужа своего. Юная младшая дочь Короля отказалась. По спине Истинной Королевы струились волосы, Горотеон смотрел, как переливались они в свете свечей, мерцали, отражали свет, подобно жемчугу. Горотеон провёл ладонью по волосам, задев лицо Царицы, она недовольно сжала губы, но потом раскрыла их, её ровное и спокойное дыхание радовало Царя Дальних Земель.

Утром он приказал принести ей жемчуг, и выбрал именно тот оттенок, которым мерцали волосы его Царицы, приказав изготовить гребни и вплетать жемчуг в струи волос. Он назвал её Жемчужиной, что рождается в глубине моря, и только боги знают, когда и благодаря чему жемчужина, подобно редкому цветку, готова одарить своей красотой лишь того, кто осмелится нырнуть на дно морское и раскрыть раковину, скрывающую её.

Цвет её волос не потерял своего мерцания, а лишь больше сверкал, отражаясь от мрачных стен залы для Верховного Суда.

— Берен, я не в силах судить Царицу, сердце моё слабо.

— Ты должен, ты — Царь. Преступление было совершено.

— Кому, как не тебе знать, что Царица невинна, словно цветок льна на рассвете.

— Ты не можешь игнорировать закон Главной Богини.

— Могу!

— Не веди себя, подобно неразумному младенцу, ты воин, ты Царь и ты знаешь, что должно делать тебе сейчас.

— Сейчас мне должно умертвить свою Царицу?..

— Значит, такова воля Главной Богини.

— Моя воля будет другой, Берен, ведите пленниц.

— Я искала Жемчужину, — произнёс растерянный голос юной Царицы, напуганной и бледной.

— Вы искали жемчуг в таком месте, Царица?

— Так зовут мою лошадь.

Юная Царица, что играет с ручным зверем и даёт имя лошади, смотрела синими глазами, и Горотеон просил Главную Богиню о милости — смерти своей. Мерцающий блеск волос Айолы и жемчуга, украшающие их, открытый взгляд, внимание к словам и движениям, бледнеющая кожа, становящаяся белей и белей, подобно меловому раствору, и резкий вздох на приговоре.

Воину, прошедшему много войн, терявшему как друзей, так и врагов, видевшему смертей более, чем пристало смертному, самому смотревшему в глаза собственной смерти — стало невыносимо страшно. Ужас упал камнем на сердце Горотеона и разрывал грудную клетку безумием, когда юная Царица не преклонила колени перед убийцей своим, и через несколько мгновений свет в глазах её, подобных редкому цветку, погас.

— Царь?

— Продолжай.

— Закон…

— Закон? Нет закона выше Царя Дальних Земель. Продолжай.

— Ты обезумел, Горотеон! — Берен говорил достаточно тихо, но высокие своды залы отражали слова и падали на всадников, лица их были суровы и ничего не выражали, они словно не видели нарушений и не слышала спора. Палач тихо вышел из залы, подал знак стражникам, чтобы отступили они на пять шагов от высоких дверей.

— Вероятно, это так, пусть Главная Богиня покарает меня, если ей нужна кровь, но я не дам убить жену свою. Продолжай.

Берен отложил плеть и поправил руки своего воспитанника.

— Держи её крепче, мальчик.

Держи её крепче, мальчик. Он держал. Не выпускал из рук, не отходил от ложа, не спал и не ел, пока тело и разум юной Царицы были в горячке.

Держал, когда она, смеясь, просила везти её быстрее ветра, держал, когда она, вопреки всем законам, сама целовала мужа своего и спорила с ним. Держал, когда Верховная Жрица предсказала судьбу детей его, держал, когда целовал кольцо её перед войском своим, вынуждая присягнуть юной Царице Дальних Земель.

ГЛАВА 13. Карается смертью

День сменял ночь, ночь приходила на смену дню, закаты чередовались с рассветами, жизнь во дворце шла своим, когда-то установленным, чередом. При этом дни для Царицы Дальних Земель были скоротечны, сколь бы много решений она не принимала, сколь бы много судов не вершила, сколь бы не состоялось советов — с рассветом её ждало повторение предыдущего дня. Часто она думала о том, как муж её, Царь Дальних Земель Горотеон, успевал столь много, пока ночь не опускалась на землю.

Ночи же были длинны и печальны, Айола плохо спала, ворочалась, дурные сны посещали её опочивальню, и колокольчики не всегда помогали отогнать злых духов. Живот её уже невозможно было спрятать за складками верхних платьев, и Айола приказала сшить себе многослойные накидки из тонкого шёлка, украсив их тонкой вышивкой, которые мало помогали, но давали Царице ощущение уединения, когда она куталась на совете в плащ, сидя на высоком стуле. Рабыни заплетали волосы её, подобные льну, в косы и не украшали их жемчугом, мантилья крепилась на голову тонкими гребнями с россыпью небольших, лёгких и прозрачных камней, которые переливались в свете от фитилей свеч в лампах из хрусталя и зеркал.