Субъект. Часть вторая

Я резко протянул в его сторону скрюченные пальцы. Соседа подкинуло и шваркнуло об потолок. Моя ладонь немного развернулась, и его тело вжало в потолок сильнее, он на нем как бы распластался. Лицо предателя мучительно исказилось, изо рта вырвался натужный вопль.

– Ты в самом деле верил, что у такой работы может быть благополучный исход? – вскричал я. – А знаешь ли ты, что они намерены со мною сделать? Интересовался ли ты, когда брал деньги, что станет в итоге со мной, а? – вслед за моим полусогнутым пальцем его тело протащило вплоть до самой люстры. На потолке остался пыльный след.

Еще некоторое время гневно пронаблюдав за его корчами, я соизволил опустить руку. Сосед мешком обрушился на свой письменный стол – громко треснула панель, вдребезги разлетелся стоявший на ней горшок с селагинеллой. Сам он, со стоном ощупывая ребра, скатился на пол. Ублюдок…

Поддавшись еще одной вспышке праведного гнева, я снова подбросил его к люстре и с размаху приложил о стол. И снова. Ножки стола не выдержали. Сосед скулил, лежа в обломках мебели. Его разбитые в кровь локти, затылок и вся спина футболки были вымазаны в потолочной известке. Сматерившись, я вышел из его комнаты и пинком захлопнул дверь.

Почему они за мной следят и зачем продолжают проводить через моего соседа эксперименты? – хаотично размышлял я. – Что они хотят узнать?

Контейнер, должно быть, нужен для того, чтобы выявить порог моих диссимиляционных возможностей, так? Скорее всего.

Биологические жидкости? Ну, тут и так все ясно.

Он бы и крови моей взял, имей он… – тут я вспомнил, как он подмывал после меня пол в прихожей. – Впрочем, он и ее уже наверняка собрал и благополучно отнес им на анализ…

Наверняка не я один догадываюсь, что моя потребность во многих биохимических посредниках отпала.

Стало быть, они хотят убедиться, так ли это. Рассчитать пропорции, взвесить оставшееся количество действующих элементов крови, чтобы индуцировать из этого целую теорию, предвосхитить математически ту шаткую дорожку, которую избрал мой организм…

Но для чего? Им и так известно, что возможности моей надстройки в двигательной коре практически безграничны. К чему им этот индивидуальный расчет? И к чему был нужен этот сабвуфер?

Я вспомнил, как мне кольнуло уши, как я взъярился и подскочил, не зная, куда еще деваться, кроме как обратиться непосредственно к соседу с требованием выключить…

Они изготавливают против меня оружие, – осенило меня, – они готовятся к моему захвату! Да, так и есть!

И контейнеры нужны были вовсе не для защиты питательных веществ. Нет, это было бы слишком поверхностной задумкой!..

Материал, из которого был склепан этот пластиковый контейнер, не только не позволял мне увидеть, что внутри. Он был совершенно невосприимчив к любому моему дистанционному воздействию – ведь посылал я свои сократительные сигналы по алиеноцептивной наводке.

Выходит, все, что будет облачено хотя бы в напыление из этого материала, станет для меня неуязвимым. Хуже того, экранирующим полностью, словно повязка на глазах!..

Мой желудок свело судорогой. Они не отступятся. Они доведут начатое дело до конца. Неожиданный отпор, который я им дал тогда, их не смутил, а лишь отсрочил неминуемое. Все это время они терпеливо выжидали и планомерно готовились к захвату…

Из моей комнаты раздался телефонный звонок. Звук мне показался до омерзительного внезапным, неприятным. Подобным звоном разносится по телу рецидив хронического заболевания. Подобной эмоцией сопровождается постоянно избегаемая мысль о каком-либо неотложном, но все же постоянно откладываемом деле…

– Да? – раздраженно спросил я, поднеся телефон к уху.

– Добрый вечер, – послышался чей-то вкрадчивый, как шаги канатоходца, голос. Чей-то, несомненно, знакомый голос. – О, мне кажется, я выбрал неподходящее время для звонка… мне кажется, я вас отвлекаю, но… Боюсь, я буду вынужден вас отвлечь.

Мое сердце сжалось в дурном предчувствии.

– Кто это?

– А вы меня уже забыли, – с наигранным разочарованием протянул голос, – а я вас – нет. Прошло так много времени, а мне кажется, я думаю о вас чаще, чем тому бы полагалось…

Я вспомнил эту манеру разговора. Это был следователь.

– Равно как и доселе неразрешимое уравнение, мыслями к которому возвращаешься из одного упрямства каждый день, – продолжал он, – и вот вы, его невольный создатель, подбрасываете мне недостающую для ответа величину. И что же вы думаете – не прошло и пары дней, как я уже дышу вашей разгадке в спину. Вы гордитесь мной?

– О чем вы говорите? – спросил я.

– О том самом, при виде чего сейчас принято чесать затылок, – по ту сторону трубки послышалась скрипнувшая, а затем и хлопнувшая дверь, – но это вопрос времени, я вам обещаю…

– Вы все еще расследуете то дело о погибшем парне? – стараясь не растерять самообладания, ровным голосом уточнил я.