Субъект. Часть вторая

Несколько крупных пузырей на поверхности слились в один огромный. Вопреки всем действующим физическим законам, пузырь камнем пошел на дно. А на дне его ожидал я.

Приблизившись, он растекся на моем лице. Вдохнув полной грудью, я двинул в сторону берега, илистое дно с недовольным чавканьем отпустило мою лодыжку, но тут же с готовностью вобрало в себя опершуюся на него другую. Еще раз глубоко вдохнув, я сосредоточенно нахмурился.

Пласт стоячей воды неожиданно ударил под колени, в спину, меня с неохотным усилием понесло вперед. Образовавшееся от этого на поверхности волнение было ничтожным, незаметным во тьме, озеро хладнокровно умалчивало о безумии, разыгрывающемся прямо сейчас в его глубинах.

Отдыхающие у озера уже успели позабыть о произошедшем. Круги по воде могли пойти от падения крупной ветви, отломившейся от какого-нибудь старого и нависшего над озером дерева, или от всплывшего размером с арбуз пузыря, порожденным взрыхляющей активностью проживающих на дне бактерий. А может, это была обычная бутылка, зашвырнутая кем-то с добротного размаха аж с другого берега. Удивительного в этом было мало. Каждый из присутствующих внутри себя в качестве объяснения большее предпочтение отдал именно такому варианту, так как утилизировали они остатки пикника, по обыкновению, тем же самым образом – в лучшем случае, оставляя все как есть на берегу.

Возобновились веселые крики, подключились терзающие вечерний воздух шутки, из динамиков автомобиля, стоявшего позади них, раскатистым эхом стали разноситься по озерной равнине аккорды тошнотворного шансона. Вокруг окончательно стемнело, другой берег еле угадывался отсюда. Никто не обратил внимания на медленно вздувающийся водяной горб посреди черной глади всего в каких-то десяти метрах от них, рядом с разросшейся крапивой…

Скользнув на берег, я затаился в ее зарослях. Между ней и любым участком моей кожи присутствовал как минимум двухмиллиметровый зазор, ревностно соблюдаемый даже при, казалось бы, неизбежном соприкосновении рук с ее бесчисленными, старающимися хлестнуть по лицу стеблями. Сочившаяся из одежды вода, пахнущая дыханием простуженного человека, сбегала с меня, как с раскаленной конфорки. Воротниковая и подмышечные зоны так вообще уже были сухи…

Двое парней из компании, выпуская из ноздрей клубы этилового пара, со смехом и улюлюканьем сбросили с себя одежду и, взбаламучивая илистое дно, с разгону вбежали в воду. Мой взгляд упал на оставшиеся на берегу кроссовки. Кажется, одна пара мне была как раз. Под прикрытием собственной никчемности на фоне алкогольного куража, кроссовки незаметно поползли к зарослям крапивы.

Схватив их, я тут же с омерзением отбросил обратно. От кроссовок несло заплесневелым сыром, стельки были влажные изнутри. Их обладатель явно не удосуживался пользоваться носками. А вдруг пальцы его ног были поражены грибком?..

Высунувшись из кустов, я отшвырнул их назад. Посидев еще с минуту, я выбрался из зарослей с другой стороны и поплелся босиком к выходу из парка.

Глава 25. Неожиданный союзник

Торговый центр кишел людьми. Это было особенно заметно с верхних этажей галереи, со ступеней эскалатора, в этом можно было убедиться, наблюдая из кабинки поднимающегося панорамного лифта – все это походило на эпидемию сомнамбулии[7], в сонном плену которой люди бесцельно плелись в случайно избранном порядке.

Один из них внезапно как будто бы оступился, расхлябанно опершись на ступню. Чтобы избежать вывиха, он позволил инерции повлечь себя чуть вбок, выиграв тем самым время для перестановки ног в устойчивую позицию. Недовольно качнув головой, он как ни в чем не бывало пошел дальше, не заметив, что траектория его ходьбы сместилась несколько влево. Также он не заметил одновременно с ним споткнувшуюся и чуть не влетевшую в витрину женщину справа, которая для сохранения равновесия так же дернулась, но уже в противоположную сторону, там и оставшись. Долговязый парень в наушниках обернулся – ему показалось, будто кто-то коснулся его плеча. Пышная, с раскрасневшимися и колышущимися щеками дама, несущая в толстой руке внушительный, задевающий чужие ноги пакет, вдруг дернулась в сторону – ее ноша будто попыталась вырваться из пальцев. Какой-то неповоротливый старик шаркнул подошвой, развернувшись всем корпусом вполоборота, как если бы что-то забыл или неожиданно для себя вспомнил.

Со всеми начало происходить нечто странное, у каждого что-то свое, однако закономерность развивающихся от этого последствий отслеживалась одна и та же – люди, занимающие левую половину вестибюля, по тем или иным причинам смещались влево, а заполоняющие половину справа – вправо.