Субмарин

Следом за Шесть-Пальцев я торопливо ныряю вниз за скалу и ложусь там на живот. Мы выжидаем немного, потом аккуратно поднимаем головы и выглядываем из-за скалы. Когда оседает пыль, которую поднял Маленькое-Пятнышко, перед нами предстает ужасающее зрелище. Серые Всадники выполняют приказ короля – нападают на станцию верхом на китах. Там собрались все киты, кроме тех, что нагружены скарбом, – они, должно быть, отправились дальше в поисках нового места для стоянки. Они бросаются на стальную постройку с невероятной скоростью, снова и снова, и мне кажется, даже здесь, в нашем укрытии, я могу почувствовать мощь ударов их многотонных тел. Мы видим, как одна из опор не выдерживает, отламывается и лаборатория, из окон которой льется яркий свет, ложится на бок, как затонувший корабль.

Лучи света освещают предметы, облаком парящие в толще воды: домашняя утварь, консервные банки, полотенца, ботинки. От этого зрелища мне становится трудно дышать. Что же я натворила? Если бы я не проникла на станцию… Если бы не рассказала Высокому-Лбу о том, что мне удалось узнать… Да если бы я с самого начала не позволила ему впутать себя во всё это, ничего бы не случилось.

Что-то плывет прямо на нас, что-то большое и поначалу неразличимое. На первый взгляд оно похоже на скомканное и смятое одеяло, которое парит в толще воды, на смутную тень в белесом тумане, застилающем все вокруг.

Но вот оно подплывает ближе, и я понимаю, что это не одеяло. Это человеческое тело. Луиза. Она полуголая, глаза широко распахнуты, на лице застыло выражение кромешного ужаса. Но сейчас, мертвая, она больше не кажется бесформенной, наоборот, в ней появилось какое-то изящество. Сейчас, проплывая мимо нас, она напоминает мне танцовщицу. Оказывается, под водой тоже можно плакать.

27

Меня накрывает волной воспоминаний. Обшивка станции – вся в заплатах, сквозь щели сочится вода. Джордж стучит по окошку наблюдений и говорит: «Интересно, сколько оно еще продержится». Защитные двери с неуклюжими щеколдами и трафаретными надписями: «Водонепроницаемая переборка – всегда держать закрытой!» Вот только большинство этих дверей не заперли, а подперли массивным оборудованием или мебелью, а некоторые проржавели до такой степени, что их и вовсе невозможно было закрыть.

Серые Всадники, должно быть, застали троих ученых врасплох. Это просто не умещается у меня в голове. Я лежу здесь, на морском дне, окруженная прахом мертвых животных, и мне кажется, что мне уже никогда не подняться. Словно я теперь обречена тоже обратиться в эту белую пыль. Шесть-Пальцев вытягивает шею. Я тоже смотрю наверх, хотя на самом деле не хочу видеть того, что там происходит.

Рушится вторая опора. Станция полностью ложится набок и опрокидывается под мощными китовьими ударами. Из нее выплывает и поднимается к поверхности океана огромный, отливающий серебром пузырь. Теперь уж точно всё кончено. Если на станции до сих пор оставались живые, теперь они, без сомнений, мертвы. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда. Вот бы земля сейчас разверзлась и поглотила меня.

К нам снова приближается тень. Невероятно, но это Маленькое-Пятнышко. Он действительно вернулся и кажется совсем другим, довольным, готовым к приключениям, чуть ли не игривым. Это делает его совершенно чужим для меня: я не понимаю, как можно веселиться, когда твои сородичи убивают людей воздуха? Для него это хоть что-нибудь значит? Даже если ему не важно, что происходит с людьми, разве он не должен бояться за своих соплеменников? Но, похоже, Шесть-Пальцев, был прав. Маленькое-Пятнышко выглядит так, словно он действительно получил разрешение отправиться в самостоятельное путешествие и ждет не дождется, когда мы отправимся в путь.

Шесть-Пальцев отталкивается от дна и взмывает к киту. Он хватается за упряжь и восстанавливает контакт с животным всё тем же загадочным способом – положив руку возле его глаза. Он замирает на пару мгновений, а потом машет мне, я следую за ним, устраиваюсь на спине кита, торопливо накидываю петлю, и вот мы уже с невероятной скоростью несемся на юг, как можно дальше от этого ужасного места.

Должно быть, проходит несколько часов, прежде чем кит снова замедляется. Всё это время мы провели болтаясь на его спине, течением нас бросало из стороны в сторону, поговорить у нас не вышло бы при всём желании. Я сажусь и выпрямляю спину, я почти уверена, что мое тело покрыто синяками, но не нахожу ни одного. Зато нахожу царапины, порезы и ссадины, которые всё еще пульсируют болью.

– Маленькое-Пятнышко проголодался, – объясняет мне Шесть-Пальцев. – Надо отпустить его поесть.