Субстанция нигра

Новикову не спалось. Почему-то запомнилась вчерашняя поездка. Надо было пополнить запасы продовольствия, и они отправились на вездеходе к базе — месту первоначальной высадки, где оставили часть снаряжения. Вожак тоже поехал с ними, потому что Резницкий не хотел терять времени и делал по дороге кое-какие измерения. Да и вообще Вожак почти все время проводил теперь в вездеходе. Поездка прошла без происшествий, если не считать того, что в узком проходе меж холмов они столкнулись с двумя дерущимися динозаврами, и Новикову пришлось пустить в ход плазмопушку, чтобы расчистить дорогу. Уже подъезжая к базе, Новиков вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд и обернулся. Вожак смотрел на него всеми тремя глазами, включая теменной. Новиков показал ему кулак и отвернулся к иллюминатору.

А теперь ему не спалось, и, вспомнив вчерашний эпизод, он подумал, что все-таки не следует позволять Вожаку лазить по кабине. Тем более, что у него неблагополучно с зубцами.

* * *

Утром Резницкий вышел из вездехода и встревожился: обычно Вожак по утрам топтался у дверцы, нетерпеливо дожидаясь завтрака, а сегодня исчез. Новиков заметил примятые кусты, и они с Резницким медленно пошли в том направлении, обогнули Колесо и остановились. Отсюда был виден ров и за ним — сооружения Большого Центра.

Ко рву стекались на утренний водопой аборигены. Один из них стоял спиной к разведчикам и, как видно, вовсе не собирался, подобно сородичам, съезжать на брюхе к воде. Резницкий вскинул бинокль и разглядел на запястье аборигена браслет — энграфический датчик. Это был Вожак.

— Посмотрим, что он будет делать, — тихо сказал Сергей Сергеевич,

С полчаса они наблюдали за Вожаком, но тот все стоял неподвижно па берегу рва. Сородичи обходили его, держались поодаль.

— Он смотрит на Большой Центр, — сказал Резницкий. — Это нечто новое, Алеша.

Они давно убедились, что аборигены не проявляют к Центру ни малейшего интереса. Центр для них был чем-то привычным — просто частью пейзажа. И теперь, когда Вожак, позабыв о еде, стоял и разглядывал Центр, — это что-нибудь да значило.

— Проявление памяти предков? — спросил Новиков. — Вы так считаете?

Резницкий пожал плечами.

— Во всяком случае, нечто новое, — повторил он.

— А что, если… — Новиков запнулся, надо было обдумать неожиданную мысль. — Сергей Сергеич, — сказал он, помолчав, — а что, если переправить Вожака на тот берег?

— Зачем? — Резницкий быстро взглянул на Новикова.

— Его предки могли быть программистами Центра.

— Возможно. Но давайте, Алеша, опираться не на предположения, а на факты. Возбуждение прогениториальной памяти в мозгу аборигена вызывает, как я полагаю, очень смутные, рваные, бессвязные картины. Нужно не менее трех сеансов. Но я не могу приступить даже ко второму, пока не получу мало-мальски стабильной энграммы.

— Согласен, что ваша методика безупречна. Но вот факт — гражданин стоит целый час и смотрит на Центр. Пустое любопытство исключается, верно? Неужели вы не слышите, как со скрипом ворочаются его мозги?

— Конкретно, Алеша: чего вы хотите добиться?

— Нам нужно установить прямой контакт с Центром — иначе невозможно разобраться в его намерениях, иначе мы не сможем на него воздействовать. Прямой контакт когда-то осуществляли здешние программисты. Наш подопытный — их потомок…

— Не получится. Во всяком случае — до окончания эксперимента.

— А вдруг, Сергей Сергеич? Мы же ничем не рискуем. Вдруг в его смутных воспоминаниях мелькнет нечто такое… существенное для нас. Хотя бы намек. Да и Центр, вероятно, как-то среагирует на его появление.

— Вот этого я и опасаюсь.

— И напрасно. Центр не может сделать ему ничего дурного, за это я ручаюсь. Скорее всего он встретит нашего приятеля радостным хрюканьем. Ну что, Сергей Сергеич, все еще не убедил?

— Хорошо, — помолчав, сказал Резницкий. — Но я пойду с вами.

— Нет, — твердо сказал Новиков. — Ко мне Центр, вроде бы, привык, а как встретит вас — не знаю. Вы лучше посидите здесь на бережку. Помните васнецовскую «Аленушку»? Вот и вы так — подоприте щеку рукой, пригорюньтесь…

Усадить Вожака на плотик оказалось делом нелегким. Вожак топтался, дергал Резницкого за рукав и верещал. Сергей Сергеевич подталкивал его к плотику, на котором сидел Новиков с тубой питательной пасты. Вид и запах любимой еды заставили наконец Вожака ступить на плотик, он упал на сиденье, и в тот же миг Новиков оттолкнулся веслом от берега. Вожак пожирал пасту, глазки его беспокойно бегали. Плотик уткнулся в заросли противоположного берега. Вожак с визгом переполз на сушу, за что был вознагражден второй порцией: пасты.

Так он и стоял перед башней Большого Центра — жующий и глотающий, с мордой, выпачканной в пасте. Новиков не спускал с него объектива кинокамеры. Но никакими силами нельзя было заставить Вожака пролезть под решеткой в башню. Он стоял, жевал и смотрел. Очевидно, Сергей Сергеевич прав: никакого толку от Вожака не было.