Суданская трагедия любви

Такой поворот событий мне совсем не нравится.

– Ты за кого меня принимаешь? – спрашиваю.– Иди ты к чёрту со своими долларами! Не хочу я ввязываться ни в какую историю.

– Ну и зря отказываешься от денег. Так бы купил больше подарков своим. И никакой тут истории нет. Ну, как хочешь.

Стоящая перед Ашотом женщина продвигает вперёд свой чемодан на колёсиках. Ашот направляется вслед за ней, перемещая свои чемоданы и сумку.

Таможенники, между тем, проверяют весьма придирчиво, раскрывая все чемоданы. Я подхожу к пункту проверки, когда Ашот ставит на ленту свой чемодан. Передо мной кладут вещи для проверки две женщины. Обе выглядят для меня экзотично. Одна укутана с головой в жёлтую материю, но так, что руки чуть не по самые плечи оголены, проявляя смуглую кожу. Вторая тоже, видимо, негритянка, одета в обтягивающее фигуру платье жёлтого цвета, но с широкими поперечными полосами, подчёркивающими красоту женского тела. На голове сиреневый платок с белыми полосками. Уши, снабжённые жемчужными серьгами, открыты. Их вещи несёт носильщик.

Там, где стоит Ашот, таможенник, тёмнокожий араб в форме, состоящей из светло-голубой рубашки с короткими рукавами и погонами и такого же цвета брюк, да берета с эмблемой, смотрит внимательно на экран и просит раскрыть чемодан. Ашот откидывает крышку, под которой показывается штатив для фотоаппарата и фотокамера, металлические крепления и ещё какие-то приспособления. Разговор, естественно, идёт на английском языке, которым мы с Ашотом владеем.

Я удивляюсь, глядя на содержимое его чемодана, так как никогда не видел Ашота с фотоаппаратом. Ещё больше меня удивляет, когда Ашот раскрывает второй чемодан, в котором вместе с одеждой, электробритвой и другими вещами тоже лежат штатив для фотоаппарата, лампы для освещения и камеры. На вопрос таможенника, зачем ему столько аппаратуры, Ашот отвечает, что он фотокорреспондент и привык снимать с разных ракурсов двумя камерами на штативах. Таможенник проверяет декларацию и предлагает раскрыть сумку. Ашот пытается возразить, объясняя, что сумка завёрнута в полиэтилен и раскрывать неудобно, а в сумке только спиртное.

Таможенник снова смотрит в декларацию и протягивает Ашоту нож, чтобы разрезать полиэтилен, говоря, что в сумке слишком много алкоголя, а это не отражено в декларации.

Ашот нервно смеётся и говорит, что может заплатить прямо здесь доллары за провоз лишнего алкоголя. Но таможенник показывает, что надо резать плёнку и открывать сумку. Ашот, нехотя, выполняет приказ. Таможенник достаёт из сумки одну за другой бутылки коньяка, водки, вина, выстроив из них длинный ряд. Вопросительно смотрит на Ашота. Тот разводит руками, поясняя, что везёт друзьям, но может оставить и на таможне лишнее.

Вдруг таможенник поднимает опустошённую сумку и пробует её на вес. Она ему кажется тяжеловатой и он спрашивает, есть ли что-то в ней ещё.

Лицо Ашота неожиданно покрывается потом. Понятно, что в Хартуме жара, пот выступил как-то внезапно. Ашот смахивает со лба капли пота и отрицательно качает головой.

Таможенник подозрительно смотрит в сумку и замечает что-то внутри. Это маленькие кожаные ушки. Он стучит пальцами по дну сумки. Глухой звук говорит о том, что под кожей что-то твёрдое. Он осторожно тянет за ушки, и кожаное дно поддаётся, открывая под собой доску. Таможенник невозмутимо поддевает пальцами доску и поднимает её.

То, что я вижу, заставляет меня забыть о том, что наступила моя очередь проверки багажа. Впрочем, и мой таможенник в такой же светло-синей форме с погонами, услышав «Хей!» от своего сослуживца рядом, оборачивается и обращает взгляд на сумку, которая отдаёт блеском аккуратно уложенных алмазов.

Меня начинает бить дрожь при мысли о том, что я едва не попал историю с этими алмазами. Ашот явно растерялся сначала, но быстро приходит в себя и говорит, что совершенно не знал об этих алмазах, но, если нужно, может внести их в декларацию.

Однако таможенник, слушая внимательно объяснения контрабандиста, очевидно, нажал на тревожную кнопку, и к концу тирады Ашота рядом оказались двое полицейских. Таможенник возвращает назад доску, аккуратно накрывает кожаным дном, затем укладывает в сумку бутылки с алкоголем и, чего я уж совсем не ожидал, берётся за проверку чемодана с аппаратурой. Теперь он вынимает штатив, осветительную аппаратуру, фотокамеры, и, опустошив полностью чемодан, тщательно исследует дно. Там он тоже находит ушки, потянув за которые, приподнимает днище. Под ним оказываются части двух разобранных автоматов. Та же процедура проделывается со вторым чемоданом, и там обнаруживаются части автомата.

Мне кажется это сном. Никак не мог предполагать, что увижу контрабанду оружия у своего сослуживца. Меня пугает сама мысль, что я связан как-то с этим человеком и сам могу попасть в историю.

На Ашота жалко смотреть. Он весь съёжился. Лицо буквально истекает потом.

Звучит сакраментальная фраза таможенника:

– 

You are under arrest for smuggling.

Что означает: Вы арестованы за контрабанду.