Суданская трагедия любви

Но наступает долгожданный день прилёта. У меня всё готово в квартире, но по просьбе Халимы я побывал в посольстве Южного Судана в Хвостовом переулке. В небольшом двухэтажном здании меня тепло приняли и сказали, что для Халимы и её матери они арендуют трёхкомнатную квартиру неподалеку от посольства на Большой Якиманке, которая уже полностью обставлена мебелью, так что жить они будут там, по крайней мере, до тех пор, пока мы не оформим наши отношения юридически. Таков порядок.

Самолёт прилетает днём. Редактор даёт мне свою машину для встречи. Я загружаю в неё выпивку, закуску, фрукты, цветы и мчусь в Шереметьево. Там нахожу зал прилёта для официальных лиц, пожимаю руку уже знакомому мне заместителю посла Южного Судана Сальваторе, или как он просил называть его проще Салва, которому поручено встреча новых дипломатов. Разговариваем с ним то на русском, то на английском. Он довольно высокого роста. Похоже, что из племени Динка, судя по полоскам на лбу. Я стесняюсь спрашивать, какого он племени-роду, но он сам начинает рассказывать, что его зовут так же, как и нынешнего президента Южного Судана Сальваторе Киира.

— Это великий человек. Он сражался за независимость ещё в армии Анья-нья в 1967 году. Потом в 1983 году командовал в Народной армии освобождения Судана, был главой высшего командования. А в 1996 году стал заместителем Джона Гаранга и проработал с ним до самой его гибели. Гаранг — это тоже, как у вас говорят, легенда. Он родился в бедной крестьянской семье племени Динка. В десять лет потерял родителей. В школе учился, благодаря родственникам. А в семнадцать лет уже был партизаном. Командование партизанским движением направило его учиться в Танзанию. Учился в США и снова в Танзании. Опять партизанил. Стал профессиональным военным и дослужился до полковника. Прошёл курсы повышения квалификации пехотных офицеров в США и там же получил степень магистра сельскохозяйственной экономики и доктора философии.

Фактически он был основателем Южного Судана, как государства. Он говорил: «Наша храбрость основывается на том, что мы сражаемся за правое дело, а этого нет у северного Судана». И это правильно.

Однако он был за то, чтобы Южный Судан оставался автономией, а Салва Киир добивался полной самостоятельности и отделения от Северного Судана. В этом у них были большие разногласия. Но Джон Гаранг в 2005 году разбился на вертолёте в горах, когда возвращался из Кении. Его место вице президента Судана и одновременно главы администрации Южного Судана занял Салва Киир. Ну, а после референдума 2011 года он стал президентом Южного Судана. Хотя что я вам рассказываю? Вы, наверное, всё это слышали от Халимы?

— Не всё и не так подробно, — говорю я.

— Салва добивался независимости Южного Судана, как это делают сейчас у вас на Украине.

Такое неожиданное сравнение событий в Судане с тем, что происходит на Украине, мне кажется странным. Где-то я уже это слышал. Ах, да, Халима говорила об Украине. Но она правильно видела различие в отношениях, а Салва, кажется, ошибается. Тут ему, конечно, нужен умный помощник, каким, я думаю, будет Халима. Но пока мы её ждём, я стараюсь объяснить ситуацию:

— Вы неверно сравниваете Судан с Украиной. Вы, как я понял, тоже принадлежите к народности Динка, как и ваши президенты. У народов юга Судана своя культура, свои обычаи, своя религия, которые отличаются от арабской части Судана, то есть от севера. И это явилось основанием разделения страны на север и юг.

А украинский и русский народы по сути дела являются одним народом. Из сорока пяти миллионов населения Украины почти восемнадцать процентов составляют русские. И это при том, что из семидесяти восьми процентов украинцев около двадцати пяти процентов составляют биэтнические русско-украинцы, то есть те, кто наполовину русские и наполовину украинцы. Это получается около семнадцати миллионов, то есть почти треть населения русские и наполовину русские. Так это в самой Украине. А сколько таких смешанных браков живут в России? Вот почему мы фактически единый народ.

По всей России поют украинские песни, а на Украине поют русские. Во всех фольклорных концертных программах обеих стран популярны украинские и русские танцы. Мы пользуемся украинскими поговорками, а украинцы русскими. Мы неотделимы друг от друга. Миллионы людей, живущие в России, имеют родственников на Украине. Мои родители живут в Киеве, а я живу и работаю в Москве. Так о каком разделении может идти речь? Надо же об этом спросить народ. Хочет ли он после трёхсотлетнего совместного проживания разделяться?

Вот у вас на юге Судана прошёл референдум, и только после этого было принято решение о разделении на два Судана. Так это и правильно. А у нас в Киеве на майдане группа отщепенцев решала вопрос о вхождении Украины в состав Евросоюза. Потому майдан и назвали Евромайданом. А народ спросили об этом на референдуме? В Норвегии по этому же вопросу был референдум, и народ отказался от вхождения в Евросоюз. И Норвегия в него не вошла. Вот как решаются большие вопросы.