Суданская трагедия любви

Халиму очень любили дома. Мама учила её русскому языку, как могла, нашла человека, знавшего русский, и много рассказывала об отце. Девочка училась в колледже, а потом поступила в университет в Джубе. Потом её выдали замуж за военного, но он согласился, чтобы Халима поехала учиться в Москву.

В России Халима очень хотела встретить своего отца, но не знала, как его найти, так как никакого адреса у её матери не осталось. В министерстве сказали, что это было давно, документы в архиве, и переводчиков так много, что найти почти невозможно. Никто, наверное, и не хотел искать человека по просьбе суданской девушки.

— Папа уехал так неожиданно, что не успел оставить адрес — сказала Халима и совсем расплакалась.

Чтобы успокоить её, я говорю:

— Суданскую девушку, о которой пишется в письме, звали Рита.

— Это моя мама, — произносит Халима, и слёзы текут с новой силой.

— Халима, я помогу тебе найти отца, если это тот человек, чьи письма у меня в руках.

— А как его зовут?

— Женя.

— Это он, — шепчет Халима, и просит:

— Вы покажете мне его письма?

Я достаю из дипломата перевязанную ленточкой пачку и протягиваю Халиме.

Она берёт её так осторожно, как будто боится, что она может разбиться. Руки её дрожат. Я вижу перед собой не уверенного в себе дипломата, которым она была только что, а девушку, никогда не видевшую своего отца, всю жизнь любившую его, и вдруг получившую от него весточку.

Она рассматривает пачку.

— Тут нет конвертов, — говорит она.

— Нет, — подтверждаю я. — И адреса нет. Но буквально сегодня мне позвонили по мобильному телефону и сказали, что его видели в Киеве среди делегации Крыма. Фамилия его Березин. Так что он жив и здоров. И, значит, его можно найти. И я найду его.

— Ты, правда, поможешь?

Незаметно мы перешли с нею «на ты».

— Конечно. Теперь, когда я знаю его фамилию и имя, знаю, что он живёт в Крыму, найти его будет легко. Я же журналист.

Глаза Халимы сияют от радости. Вдруг она снимает с пальца золотой перстень и протягивает мне со словами:

— Я хочу сделать подарок твой жена.

Я улыбаюсь, отводя её руку с перстнем:

— Не надо, Халима, я не женат.

— Как так? Такой красивый и не женат? Но есть девушка? — и она продолжает настойчиво предлагать перстень.

Я снова так же настойчиво отвожу руку в сторону, говоря:

— Девушек на свете много, а жены пока нет.

И неожиданно для самого себя я спрашиваю:

— А тебе я нравлюсь?

— Да, очень.

— Ну, вот и оставь перстень себе, — говорю я, совсем смутившись.

Мы оба молчим, переживая случившееся. Халима вытерла слёзы, достала из сумочки пудреницу с зеркальцем и слегка припудрила щёки, приведя себя таким образом в полный порядок. Затем, что-то решив для себя, она проговорила:

— А знаешь что, давай поедем сейчас ко мне и выпьем твой коньяк за знакомство. А завтра мы с тобой улетим в Вау к маме. Я закажу сейчас билеты. Ты всё увидишь и узнаешь. Она будет очень рада.

Я молчу, но моё согласие видно на моём лице.

Халима отдаёт мне письма. Я прячу их, блокнот и диктофон в дипломат. Халима даёт и бутылку:

— Положи её к себе.

Кладу и коньяк. Выходим вместе из кабинета. Халима что-то говорит на непонятном мне языке служащему. Просит мой паспорт. С него тут же снимается копия.

Мы выходим из здания и садимся в элегантную голубую крессиду. Халима за рулём. Мимо нас проходит стадо коров с длинными, как сабли, изогнутыми то внутрь, то наружу рогами. Проезжаем совсем недалеко к одноэтажному дому, сложенному из камней примерно одинакового размера, но разной формы. Проезжал вчера мимо каменоломни, возле которой лежали груды камней разложенных по размерам для строительных целей. Дом огорожен такой же каменной стеной. Во дворе вдоль дорожки финиковые пальмы и кусты ананасов.

В доме есть туалет и ванная. Я интересуюсь, откуда здесь вода, если в городе нет водопровода. Ответ очень прост:

— Наверху стоит бак. Его наполняем каждый день из машины.

Проходим в просторную комнату, обставленную мягкой мебелью и застеленную коврами. Из другой комнаты выходит девушка абсолютно чёрная. Всё лицо покрыто пупырышками, но в определённом порядке. Ото лба, где они в обилии покрывают всю поверхность, пупырышки идут по переносице и расходятся на щёки под глаза. Под нижней пухлой губой тоже несколько пупырышек. Она одета в длинный чёрный сарафан без рукавов с цветным передником, обшитым бахромой. Голову покрывают короткие завитушки волос.

— Это родственница моей бывший муж, Алек — говорит Халима. — Работа нет. Я ей помогаю. Она меня помогает. Она из племя нуэр. Я всё делай сама, но она поможет.

Я устраиваюсь на диване и пока рассматриваю альбом с фотографиями, врученный мне Халимой, женщины накрывают на стол. Но обедаем мы только с Халимой. Достаю коньяк, открываю и разливаю по рюмкам. Впрочем, на столе стоит уже и вино, и пиво, и виски в окружении многочисленных закусок, многие из которых мне абсолютно не знакомы.

Халима поднимает рюмку и я думал, что она провозглашает тост, но она говорит: