Суданская трагедия любви

Я думаю о предстоящей встрече в Вау. Халима, наверное, думает о том же. Но стюардесса не уходит, а настойчиво спрашивает о чём-то Халиму. Моя дама очнулась от мыслей и кивает головой. Стюардесса уходит.

Мы уже минут десять летим. Нам приносят по маленькой бутылочке виски, мисочку с кусочками льда, бутерброды с красной икрой и рыбное ассорти. Я чувствую себя опьянённым от присутствия рядом Халимы, а тут ещё и виски. Но я принимаю всё, как подарок судьбы. Я вспоминаю, что мой тёзка Евгений, то бишь Юджин, в письме писал о том, что он познакомился с Ритой в самолёте по пути в Вау. И снова я думаю о странностях в жизни. Я тоже лечу в Вау, тоже с суданской женщиной и тоже связываю с нею свою судьбу. А между этими двумя полётами прошло почти сорок лет. Правда, мою принцессу зовут Халима, а Рита её мама. Как она воспримет решение дочери выйти замуж за человека, которого практически не знает? Как отнесётся к этому глава семейства дед? А вдруг ей запретят? Мне неизвестны их законы. Успокаивает только уверенность Халимы и её слова «Ты мой, Женя». Неужели это всё правда? Неужели не снится?

Я открываю глаза. Голова Халимы на моём плече. Она спит. Счастье оттого, что на моём плече покоится голова прекрасной женщины, охватывает меня всего. Я боюсь шелохнуться, чтобы не разбудить её неосторожным движением.

Самолёт приземляется. Стюардесса приглашает к выходу. Халима поднимает голову. Я улыбаюсь, и мы почти последними оказываемся у выхода. Да и пассажиров было не много, и самолёт не такой большой. Сходим по лестнице на грунтовое поле. После прохлады в самолёте жара ощущается особенно.

Тут же достаются вещи из багажника самолёта, и пассажиры сами разбирают их. Я свой рюкзак и дипломат не сдавал, так что они при мне. Забираю только чёрный чемодан Халимы и везу его за собой за длинную ручку.

У выхода с поля нас встречают высокий представительного вида пожилой мужчина в лёгком сером костюме и чем-то похожая на него красивая женщина, обёрнутая в цветастый топ. Они горячо обнимают Халиму, после чего она представляет меня на английском языке:

— Это журналист из Москвы мистер Петров. Он мой друг. Но об этом потом.

Она поворачивается ко мне:

— А это мой дедушка Джозеф и мама Рита.

Я пожимаю руки встречающих, и мы садимся в серый «ниссан» с фургоном. Меня сажают впереди, Джозеф садится за руль, а мама с дочерью сзади. Первое время я с любопытством смотрю на проносящиеся пейзажи.

Проезжаем огороженную кирпичной стеной вполне европейского вида заправочную станцию. Она же, как я понимаю, и станция техобслуживания. Здесь даже замечаю каменное строение, напоминающее туалет. За стеной виднеется посёлок из тростниковых хижин с коническими крышами.

Дальше следуют складские помещения, к которым подъезжают фуры и сгружают контейнеры.

Въезжаем в город. Проезжаем парк с красивыми каменными воротами. Вдалеке виднеется мусульманская мечеть с возвышающимися шпилями двух минаретов.

Обращаю внимание на весьма приятный комплекс одноэтажных домов с островерхими крышами и рядами окон. Халима тут же говорит на русском языке:

— Женя, это наш университет Бахр-эль-газаль. Ты знаешь, так называется наша провинция. Переводится «Море газелей».

За университетскими домами я вижу пустырь, на котором пасутся козы. За спиной слышу голос матери Риты:

— Ты сказала «Зеня». Его зовут Зеня?

— Да, мама, его зовут Женя, как моего папу. Но об этом мы поговорим потом.

Джозеф, несмотря на свой возраст, ведёт машину быстро. Я едва успеваю рассматривать двухэтажную католическую церковь и другие здания.

Все дороги грунтовые. Вдоль улиц стоят одноэтажные коробки домов с плоскими крышами. Торговые ряды, в которых тесно лепятся друг к другу магазинчики. Периодически улицу пересекают электрические провода.

Жилые кварталы окружены стенами, за которыми стоят либо построенные из такого же камня дома с покатыми крышами, либо хижины, покрытые словно китайскими шляпками крышами из тростника, связанного наверху пучком.

Проезжаем два одноэтажных здания. Одно выделяется длинным рядом окон. Другое покороче. У здания побольше козырёк крыши выступает далеко и подпирается металлическими трубами. Халима опять комментирует:

— Это средняя школа. Я сюда ходила учиться.

Скоро мы выезжаем из города. Дорога идёт по саванне. Представляю, как шёл по ней Юджин. Между тем, возникает желание поговорить с дедом Халимы. Я всё-таки журналист, и мне нужно использовать все возможности для будущей статьи. Поэтому, собравшись с духом, постаравшись забыть на время о предстоящем разговоре по поводу наших с Халимой отношениях, я задаю вопрос:

— Мистер Джозеф, а каково ваше отношение к разделению Судана на юг и север?

Джозеф, словно ожидал вопроса, и, продолжая уверенно держать свои большие ладони на руле машины, слегка повернув лицо в мою сторону, говорит:

— А как я должен смотреть на этот вопрос? Я давно депутат парламента, член совета старейшин.

Такое начало ответа заставило меня тут же схватиться за диктофон, находившийся в этот раз у меня в кармане пиджака, и воскликнуть:

— О, вы депутат! Это же очень интересно.