Судьба протягивает руку

Было у нас на курсе несколько человек «в возрасте»: мне, Мягкову, Салюку и Попову стукнуло двадцать два. Остальные помладше – Лёше Борзунову так и вообще исполнилось только семнадцать, а в этом возрасте лишние четыре-пять лет – серьёзный багаж, чаще всего рождающий у старшего чувство превосходства. Впрочем, я ничего подобного не ощущал, и с Лёшей Борзуновым мне было безумно интересно.

По отношению к Борзунову в очередной раз проявилась моя увлечённость талантливыми людьми, к которым Лёша, безусловно, относился. В Студию он поступил сразу после школы, но у него уже имелся кинематографический опыт: шестиклассником он сыграл главную роль в фильме Ильи Фрэза «Необыкновенное путешествие Мишки Стрекачёва». Сыграл не просто хорошо, а блистательно, виртуозно. Илья Фрэз в одном из интервью так определил своё отношение к юному артисту: «Если бы у меня было пять сыновей, я хотел бы, чтобы все они были похожи на Лёшу Борзунова». А уже когда мы поступили, на экраны вышла картина «Друг мой Колька». Там у Лёши небольшая, но запоминающаяся роль, и сыграна она блистательно – умно, эффектно, сатирично.

Я был просто счастлив, что имею возможность общаться с этим ярчайшим талантом, наблюдать за ним. Актёрское начало было в Лёше невероятно развито, это был настоящий природный дар. Лёша мог показать любого, но, надо отдать ему должное, проявлял чувство меры, не злоупотреблял способностью к пародированию. Лёша знал себе цену, но был скромным парнем. А ещё – принципиальным. Он не выпендривался попусту, но по значимым вопросам мог пойти на конфликт. Возможно, поэтому к семнадцати годам он ещё не был членом ВЛКСМ. Этот факт биографии выяснился на первом курсе, и в комсомол мы его принимали уже в Школе-студии МХАТ.

Талант Борзунова был очевиден всем. И студенты, и педагоги понимали, что он станет актёром МХАТа, куда Лёша в итоге и получил распределение. Старики его приняли и полюбили, а во мхатовской традиции это весьма важный момент – преемственность поколений.

Уже после учёбы я смотрел во МХАТе спектакли с Лёшиным участием и, как ни странно, не увидел того фееричного, искромётного Борзунова времён Школы-студии. Мне показалось, что МХАТ его раздавил. Прозвучит парадоксально, но, думаю, Лёша излишне уважительно относился к авторитету МХАТа, его старожилам. Относился как к чему-то святому, а такое преклонение мешает. И это замечание я отношу в равной степени и к себе. Неумение относиться к маститым артистам как к коллегам может стать тормозом в развитии. Нужно быть в этом смысле немножко циником, чтобы тебя не парализовало величие твоего заслуженного партнёра по сцене.

На творческой судьбе моего товарища драматическим образом сказался приход в театр Ефремова: Олег Николаевич начал твёрдой рукой устанавливать свои порядки, а Лёша, ставший к тому времени секретарём парторганизации, со всей своей принципиальностью вступил с ним в конфликт. Наверное, стоило Лёше быть дипломатичнее или уйти в другой театр, но он остался и, как теперь стало понятно, проиграл. Артист с уникальным дарованием вынужден был в 90-е годы зарабатывать дубляжом хлынувшей в страну зарубежной кинопродукции, в том числе телесериалов. Впрочем, на этом поприще он проявил себя блестяще. Борзунов стал одним из самых известных мастеров дубляжа, записывал аудиокниги, работал на радио.

После конфликта с разделением МХАТа Лёшина жизнь, по сути, пошла наперекосяк. Помню, он как-то позвонил, обратился за помощью, пожаловался, что дал под проценты деньги одной нашей общей знакомой, а та не отдаёт – весьма распространённый сюжет 90-х. Я, к сожалению, помочь ему не смог, и он потерял значительные средства – десятки тысяч долларов. А личная жизнь сложилась у Лёши так и вовсе трагически – жена уехала за границу и там осталась, а потом за ней последовала и дочка. В 2013 году мне позвонили и сообщили о Лёшиной смерти. Он умер от сердечного приступа, один в квартире, тело стало разлагаться, соседи забили тревогу… Я поехал на похороны, где собрался очень узкий круг – ни жена, ни дочка в последний путь моего товарища не провожали. Такой несправедливый финал для человека, которому судьба сулила подняться на вершину.

Вообще, мне кажется, что процесс обучения в творческом вузе процентов на восемьдесят состоит из взаимообогащения, когда один ученик делится с другим впечатлениями, опытом, представлениями о прекрасном. На основании рекомендаций – что посмотреть, что почитать – и формируется вкус. А значит, результат каждого в отдельности во многом зависит от того, какая компания подобралась, кто станет твоим окружением. В этом смысле у нас был необычный, по-своему интересный конгломерат, в котором, впрочем, намечались противоречия и даже назревали конфликты.