Сухэ-Батор

Взмыленного коня Сухэ подсекли. Командир отряда едва успел спрыгнуть с седла. А чахарская конница была уже совсем близко. Спасти положение сейчас могла лишь находчивость. Цирики положили своих коней, припали к земле, и вряд ли удалось бы их поднять в атаку.

Сухэ, растолкав солдат, схватил пулемет и втащил его на крутой бархан. Разметанные гривы чахарских коней, дорогие седла, сверкающие стремена… Сухэ лежал за бронированным щитком и ждал. Цирик менял воду в охлаждающем кожухе «максима», другой трясущимися руками вставлял латунный язычок ленты в приемник.

Пора!.. Гулко застрочил пулемет, посыпались на песок черные дымные гильзы. Шарахнулись кони. Посеченные косоприцельным пулеметным огнем, рухнули на землю. Закусив губу, Сухэ выдавал очередь за очередью, хладнокровно, расчетливо. Чахары дрогнули, покатились назад.

Поднялись цирики, повскакали на коней. Оставив пулеметный расчет, Сухэ на запасном жеребце поскакал вперед. Натиск был так стремителен, что враг растерялся, в панике бросился к Халхин-Голу.

— Заходи с левого фланга! — крикнул Сухэ одному из командиров. — Нужно отрезать их от реки.

Но было уже поздно. Чахары вброд и вплавь бросились на правый берег. А с бархана по-прежнему строчил пулемет.

Началось преследование. Отряд Сухэ ворвался в Баргу. Чахары огрызались огнем, устраивали засады, но бой ими уже был проигран. Вязли в сыпучем песке кони, повозки.

Особенно плохо приходилось разбойному гуну Самбу. Отягощенный награбленным добром, с которым он не хотел расставаться, Самбу метался из стороны в сторону, как затравленный волк. В конце концов остатки его войска устремились к монастырю Джанжин-Сумэ. Но здесь чахаров уже ждал заслон, высланный Сухэ в обход. Не разбирая больше дороги, обезумевший от страха Самбу побросал повозки с оружием, серебром, женскими украшениями, дорогими седлами и уздечками, шелковой одеждой и побежал на юг. Но отряд Сухэ не давал передышки врагу. Никому и в голову не пришло подбирать трофеи. Нужно было пленить бандита Самбу.

Беглеца удалось настичь только в Хандагае. Сухэ самолично накинул аркан на шею Самбу и стащил его с седла.

Так закончились халхин-голские бои. Бабужаб был разбит наголову. Повернули коней обратно, погнали впереди пленных. Сухэ приказал подобрать трофеи и переправить их в штаб. Но — увы! Трофеи, повозки — все непостижимым образом исчезло.

В штабе все выяснилось. Заместитель военного министра Баяр потирал руки и, сощурив масляные глазки, говорил:

— Наконец-то я разбил этого изменника Бабужаба. Даже негодяй Самбу не ушел от меня. Богатые трофеи удалось мне захватить. Если бы не этот щенок Сухэ, число пленных было бы намного больше. Если говорить по-честному, чахары испугались одного нашего вида и сами без боя сдались в плен. Не нужно было распугивать их пулеметами.

Сухэ едва сдерживал себя, чтобы не ударить наглеца. Стиснув зубы и ничего не сказав, он отправился к своим цирикам. Ни словом он не обмолвился и в полку. Баяр без зазрения совести присвоил себе и славу и захват трофеев. Искать правды у тупых, подкупленных чиновников и князьков было бесполезно. Цирики, прослышав каким-то образом обо всем, пришли в негодование.

— Мы убьем этого мерзавца! — грозились они. — Мы видели, как ты сражался, бакши…

— Запрещаю это делать! — рассердился Сухэ. — Разве дело в славе и заслугах? Мы уничтожили врагов Монголии — и в этом высшая награда. Настоящий герой не я, а цирик Даши: он победил свой страх и дрался как лев. Он победил страх. Вот что важнее всего!..

Даши покраснел, сказал едва слышно:

— Вы из всех нас сделали героев, бакши… Жизнь труса не стоит даже овечьего помета.

Хатан-Батор Максаржаб слишком хорошо знал Баяра, чтобы поверить во все его небылицы. Он назначил расследование. Были опрошены цирики, пленные баргуты и вожак Самбу. Вор Баяр был изобличен. Картина прояснилась: Сухэ с горсткой людей совершил героический подвиг, разгромил основные силы Бабужаба.

Весь личный состав был выстроен на плацу.

Хатан-Батор Максаржаб вызвал из строя Сухэ и обнял его.

— Правительство автономной Монголии восхищено вашими героическими подвигами, — произнес военный министр. — За беспредельную любовь к родине и народу вам присваивается почетное звание Батора. Отныне все будут называть вас Сухэ-Батор!..

Максаржаб своими руками прикрепил к головному убору героя шарик-джинс четвертой степени.

Разгром изменника Бабужаба был только ярким эпизодом в борьбе лучших людей Монголии за независимость своей родины. И пока цирики, вчерашние араты, проливали кровь на полях сражений, богдо-гэгэн и его клика делали свое черное дело. Призрак революции неумолимо стоял перед затуманенным винными парами взором хана. Весть о победе над Бабужабом он выслушал равнодушно. Было бы даже лучше, если бы не связывались, с этим японским ставленником. Дуань припомнит все… Ведь он сам возглавляет прояпонскую группу «Аньфу».